А чего еще делать на даче, как не болтаться целый день у реки! Грибов в лесу еще нет. Заниматься ох как неохота (а надо, надо, Мухин! And you must, you must do it, Myhin), все равно неохота, и он снова — на речке, весь день валяется на песке. Ласковым кипяточком поливает утреннее солнце спину и плечи. Хорошо так лежать и загорать, томительно и сонно на горячем песке, и приходят разные мысли.
Мухин знает: Лариса скоро появится. Вот там, на мыску возле ив, их обычное место. Она придет или одна с бельевым тазом под мышкой, кое-что простирнуть и окунуться, или со всем семейством, тогда сзади будет безучастно ступать Толик, неся разные шмотки и подстилки. У него будет вид, будто он непрерывно извлекает квадратный корень из этого утра, неба, реки, берега и всех находящихся на нем.
Хорошо бы сегодня Лариса пришла одна! Без своего инженера.
Мухин вспомнил, как однажды он забежал за какой-то мелочью к Николаевым.
— Проходи в комнату, — улыбалась Лариса. Она была одна. Какую-то неловкость почувствовал он на этот раз. Стоял и не знал, что бы еще сказать.
— A am glad to see you! Ай эм глэд ту си ю!
— Ишь ты, по-английски заговорил, — засмеялась Лариса. — Чего это ты? В Америку собрался?
— В иняз, — Мухин достал сигарету. — Курить у тебя можно?
— Ну, ты даешь! — Лариса округлила глаза. — Ты ж не курил! Армия пошла тебе на пользу, — она захохотала, — сразу двум вещам научился: и курить, и английскому.
— И то, и другое необходимо для успеха в жизни, — от неловкости Оскар пытался острить.
— Ого, да ты стал мужчиной, я вижу! Ну, раз так, за успех надо выпить.
Она поставила на стол два фужера, достала из холодильника бутылку.
— Угощу тебя коктейлем. Собственным, — прибавила она. — Да ты садись.
Оскар потягивал какой-то сок, чуть отдающий слабеньким вином. И, освоившись, рассказывал Ларисе:
— Понимаешь, ну чего терять два года? Вот мы и решили за это время подготовиться в институт, — он стряхнул пепел и оставил тлеющую сигарету на краю пепельницы. — Я и Володька Новиков. Оба москвичи, одногодки, койки рядом. Чтобы ни одного слова между собой — по-русски, а только по-английски, и так все два года. Чуешь?
— Чую, — усмехнулась Лариса. — Ай, молодцы! А что начальство?
— А что начальство! Поддержало, поставило в пример другим: вот, мол, ребята не теряют времени... На второй год — такое постоянство! — сам инженер-капитан занимался с нами. В общем, выдержали железно. За все два года ни слова по-русски... Володька уже поступил в МИМО, в институт международных отношений. А я, ты же знаешь, немножко опоздал...