Вдоль всей улицы с обеих сторон, у каждой калитки, сидело по длинношеему мордастому псу. Псы были таких дорогих пород, что даже не лаяли на чужого Мухина, не снисходили до вульгарного лая, только поворачивали вслед ему коробчатые мохнатые головы.
Мухин ускорил шаги, ему было душно. Он шагал мимо домиков-кабинок, мимо шеренги неподвижных псов, похожих на идолов острова Пасхи. Они, как по команде, поворачивали головы и смотрели ему вслед.
Роща стала редеть. Пошли места захудалые, сараи и свинарники, и началась деревня. В начале деревни встретился мужик: здоровенный, черноволосый с проседью, в пестрой трикотажной тенниске навыпуск. Рожа его показалась Мухину зверской, опереточно-разбойничьей. Все дело в том, что мужик был рябой, его красное лицо было усеяно оспинами, как стенка в тире.
— Не скажете, — спросил Мухин, — где тут Козел живет?
— Я Козел, а чего? — ответил мужик.
Он заулыбался, и его «зверская рожа» оказалась довольно симпатичным, добродушным лицом славного дядьки-балагура.
— Ты чего, ко мне, что ль? — спросил мужик.
— Да я за молоком, — Мухин показал на бидон, — мне сказали, у Козловых есть, дом Козловых... — он смущенно мямлил, стараясь исправить свою невольную грубость.
— Ой, браток, а у нас сегодня, кажись, и нет, гости приехали. Родня, понимаешь. А знаешь что, вон второй дом, спроси у хозяйки.
— Ага, ага, спасибо! — заторопился Мухин.
Козел размашисто пошел дальше. Потом обернулся и крикнул издали Оське:
— Если хозяйки нет... там дочка... У нее спроси... Жми дальше, браток!
«Ну и рожа, как стенка в тире. А славный дядька», — подумал Мухин, и стал «жать дальше».
Оська откинул калитку и вошел во двор. Его облаял черный и лохматый пес: выкатился из яблоневого сада и бросился к Мухину.
— Назад, Цыган, ко мне! — раздалось с крыльца. — Смирно, Цыган!.. Да вы не бойтесь, он смирный.
На верхней ступеньке крыльца сидела девушка и глядела на Мухина.
Оська поздоровался. Девушка тоже.
С огородов, из дальнего конца деревни, слышалось пение: «...и с плеча ее бросает в набежавшую волну».
— А сегодня что, деревенский праздник какой-нибудь? — спросил Оскар.
— Праздник вчера был, — ответила девушка, яблочный спас. А это гости наши поют, дядя мой приехал, пошел к родне.
Девушка послюнила палец, провела по пушистым серым бровям, потом пригладила волосы на висках. Рядом с ней на ступеньке стояло прямоугольное зеркало и лежал гребешок. Как видно, она тоже собиралась в гости. Она спросила:
— А вы к нам?
— А я к Козлу за молоком пришел, — сострил Оскар и сам по-глупому рассмеялся.
Тут, рядом с этой простецкой девушкой, он сразу освоился и чувствовал себя свободно. Словно он сам заразился от только что встреченного дядьки его добродушием и балагурством. А может, в этом доме сам дух был такой — веселый, простой и дружеский — и он сразу же охватил и Мухина. Однако его шутка — «к Козлу за молоком», он сам почувствовал, — была действительно глуповата, но девушка, казалось, этого не заметила.