Тут Пентесилея резко тормознула; позволив себе употребить крепкое выражение, она с горестью внимала теперь его звучанию.
— Нет, — наконец сказала она, — нет, все, что нынче делается, не умещается в человеческой голове, и нам всем надо подвергнуть себя тщательной проверке. Давай не мешкая начнем, Давид; нет, лучше, если здесь сейчас ты не скажешь ни слова, обдумай прежде то, что я с самыми добрыми намерениями высказала тебе, — не все, конечно, нужно тебе обдумывать, сам знаешь, что можно опустить, — позже мы спокойно поговорим, сейчас здесь покоя и в помине нет; ты-то явно потерял покой, я тебя понимаю и очень рада, что ты нашел эту девочку, я еще тогда подумала: а ведь она прекрасный и, сверх того, добрый человек!
— Да неужели? — удивился Давид. — Я этого как следует не разглядел, сбегаю поскорей погляжу.
Уже почти выскочив в коридор, он услышал голос испытанной воительницы:
— Через час общее собрание редакции, и думать не смей явиться без концепции; покажи им, Давид, на что ты способен!
Перед дверьми лаборатории ему пришлось постоять минуту-другую, прежде чем Фран его впустила. Длинный халат Габельбаха придавал ей чуть-чуть, правда, маскарадный, зато вполне профессиональный вид. Она и говорила тоже вполне профессионально, держа Давида на приличном расстоянии.
— Осторожней, привыкни сперва к красному свету, а то ванночки смахнешь со стола. Бачки для проявителя великолепные, мне бы такие дома.
— Не понимаю, — протянул Давид, — вся эта химия здесь, какой-то запах… он как-то странно возбуждает, ты не находишь?
— Если б так, мне бы пришлось нелегко в жизни, — отозвалась Фран, — позволь, ты что, первый раз в лаборатории?
— Не-ет, но обыкновенно этот халат бывает на Федоре Габельбахе, и химия не так дает себя знать. Боже праведный! Сейчас она очень и очень дает себя знать!.. Чем больше я к себе прислушиваюсь, тем мне яснее, что сейчас она особенно сильно дает себя знать. Не веришь?
— Верю, верю! Отойди-ка, мне и без тебя жарко.
— Всему виной химия, — воскликнул Давид, — скажи, ты всегда так разгуливаешь по лаборатории?
— Как это я так разгуливаю?
— Да без ничего под халатом?
— Но у меня есть кое-что под халатом.
— Спорим?
— Ты с ума сошел? А если Габельбах войдет?
— Не сможет. Сам вмонтировал электрический сигнал: «Вход воспрещен!» Ведь сигнал включен, правда? Габельбах сам позаботился, чтобы с его сигналом считались, правда? Вдобавок здесь еще задвижка имеется, правда?
— Ты не в своем уме, — шепнула Фран и еще шепнула, словно жизнь ставила на карту: — Да и я не в своем уме.
— Вот и чудесно, — пробормотал Давид, — может, всему виной красный свет.