Аналогичное отношение к информации в верхах отмечали даже руководители органов КГБ на местах. Так, начальник Второго управления (контрразведка) КГБ Украины Г. Федяев отмечал, что при Горбачеве сотрудники Комитета регулярно информировали руководство страны о планах, замыслах и масштабах подрывной деятельности спецслужб, направленных на развал СССР, но реакция была вялой, а то и вовсе никакой.
Сотрудники органов госбезопасности в силу специфики порученной им в государстве деятельности находились на переднем крае общественной жизни, изучали и знали ту сферу, которая скрыта от большинства людей, отслеживали противоправную нелегальную деятельность, механизм ее действия, поэтому могли анализировать, прогнозировать и предчувствовать наступление нежелательных последствий. Перед ними ставились задачи глубокого анализа ситуации и по возможности наиболее точного прогноза. Пусть наши сведения были не всегда стопроцентным попаданием в цель, но все же они заставляли задумываться над происходящими негативными процессами.
Органы КГБ по мере своих сил пытались предотвращать центробежные тенденции, прежде всего, в союзных республиках в столь знакомой для меня борьбе с национализмом и сепаратизмом. Провалы в работе случались чаще всего не из-за отсутствия необходимой оперативной информации, а по причине несвоевременного и ненадлежащего реагирования со стороны заинтересованных государственных структур, да и самих спецслужб. Бакатин, прямой и противоречивый в суждениях, делал заявление, что «госбезопасность была гнилой, неспособной предвидеть и предотвратить распад страны». Пусть останется на его совести такое заключение. А где же было, скажем, мощное МВД, занимавшееся схожими проблемами социального недовольства населения, приведшими к разрушению страны? Информационный потенциал МВД, Совета безопасности (а Вадим Викторович был и министром, и в составе Совбеза) был не слабее, чем в КГБ. Милиция фиксировала каждое антиобщественное проявление, видела общую картину в стране и регионах, считала, сколько собралось митингующих и сколько требовалось омоновцев. Может быть, я выскажу крамольную мысль, но стремление КГБ к улучшению демократической системы было выше, чем его реальные возможности уменьшить опасности и риски, которые приводили страну к краху.
Незадолго до ГКЧП был принят закон о режиме военного и чрезвычайного положения в стране. Этот закон являлся серьезной правовой мерой, способной при умелом применении предоставленных Президенту СССР исключительных полномочий не допустить развала страны, защитить права граждан.