После возвращения из Фороса Горбачев превратился в политического заложника: российское руководство во главе с Ельциным последовательно захватывало власть, коммунисты перестали верить Горбачеву, а демократические силы от него отвернулись. Оправдываясь, он рядился в личину великомученика, делал заявления, что, мол, не разобрался в собственном ближайшем окружении, был застигнут врасплох их вероломством. Президент СССР Горбачев не осмелился признать незаконными правовые акты российских властей, подчинивших в дни ГКЧП своей юрисдикции вооруженные силы, внутренние войска, госбезопасность, ряд ведущих союзных государственных ведомств.
В зале заседаний Верховного совета РСФСР Горбачев пережил унижение, когда Ельцин демонстративно при полной растерянности Генерального секретаря КПСС, находившегося на трибуне российского парламента, подписывал указ о приостановлении деятельности КПСС. В результате начались захваты зданий Центрального комитета, райкомов партии, стали громить революционные памятники. Наиболее откровенен был Ельцин в желании устранить Горбачева, по милости которого, говорил он, страна стоит в раскорячку: одной ногой в административной системе, другой — в демократии. «А нам нужно обеими ногами в демократии».
Раньше мне думалось, что в верхних эшелонах руководства страны идет борьба за демократию, лучшую жизнь народа, а позднее понял, что на самом деле это было столкновение ради захвата власти и последующего грабежа общенародной собственности.
15 ноября 1991 года Министерство экономики и финансов России забирает все подразделения Министерства финансов СССР в свое подчинение, прекратив финансирование союзных ведомств. Окончательно основные рычаги управления страной были подорваны решениями российских властей о передаче им в полное финансово-хозяйственное ведение Государственного банка СССР, его ресурсов и технической базы.
25 ноября Государственный совет (главы суверенных союзных республик) собрался в резиденции Горбачева в Ново-Огареве, чтобы окончательно определиться с подписанием Союзного договора. В обсуждаемом тексте договора сохранялось союзное государство, хотя по своему устройству оно было уже не федеративное, а ближе к конфедерации. Но в самом начале встречи Ельцин сообщил присутствующим об отказе России подписать Союзный договор. Белорус Шушкевич поддержал российского Президента под предлогом того, что не «успел показать» депутатам в своем республиканском парламенте окончательное содержание договора. Украина стояла на твердых позициях провозглашенной государственной независимости, поэтому Кравчук «тщательно скрывал свои мысли». Помощник Президента СССР Г. Шахназаров вспоминает, что Кравчук редко вступал в дискуссии по тексту договора, но за собственные поправки держался цепко, хотя делал это без нажима, не в такой резкой и безапелляционной форме, как Ельцин. Когда обсуждение касалось общих политических вопросов, Кравчук как идеолог чувствовал себя рыбой в воде. Требующие специальных познаний юридические тонкости ему приходилось растолковывать, у него «особой сметки при этом не проявлялось». При обсуждении проекта нового Союзного договора Кравчук и его единомышленники выдвигали все больше дополнительных оговорок. Он считал возможным существование центральной державы «с переводом стрелок и прав на союзные республики», не исключал возможность объединить элементы федерации и конфедерации. Нужен такой Союз, который помогал бы обеспечивать независимость, стабильность, экономическое благосостояние, ядерную и экологическую безопасность Украине.