— Мне нравится то, что ты осмотрительна, — отозвалась Матильда, которая словно ждала этого вопроса. Она совершенно не обиделась, чего я, кстати, боялась. — Простодушие и доверчивость — первая ступень на пути к большим проблемам. — Она отпила из чашки. — Тебя успокоили бы доказательства?
Я непонимающе взглянула на нее и медленно кивнула.
— Когда ты попала в дом отца, у тебя была женская серебряная подвеска с гранатом, кажется.
Я с изумлением взглянула на женщину. Она была. Няне сказали выкинуть его, но няня оставила его — для меня, чтобы спустя несколько лет вручить. А еще несколько лет спустя ее забрали.
— Она принадлежала твоей матери. Помнишь? Должна помнить.
— Помню, — сказала я. В душе все кричало и смеялось.
— Я принесу тебе ее фотографии. Надеюсь, они еще больше убедят тебя в том, что мои слова — не ложь, и я, действительно, прихожусь тебе крестной.
В щеки впились сотни крохотных иголочек волнения.
— Я никогда не видела ее фотографий, — я кинула злой взгляд в стену. — Они не показывали мне их. — Все, что я знала — имя и то, что ее не стало почти сразу после моего рождения, из-за аварии.
— Даже так? — удивилась Матильда. — Значит, увидишь впервые.
— А почему… почему вы не принесли их сегодня?
— Чтобы ты пришла ко мне во второй раз, — было мне ответом.
— И вы расскажите мне про маму? — почти потребовала я, понимая, что наглею. Но наглость появлялась из-за страха. — Они ненавидели Ирину, ничего никогда не говорили про нее.
— Ирину? — переспросила крестная.
— Ну, маму, — пояснила я с непонятным учащенным дыханием. Почему она переспрашивает? Что-то не так?
— А, да. Ирина. Я так давно не слышала ее имя, — отозвалась Матильда и вздохнула. — Ее нет с нами чуть больше двадцати лет. А я привыкла называть ее просто Ирка… Ирина, кто бы мог подумать, что ее будут звать Ириной. Мы жили в соседних домах, общались с подросткового возврата, — пояснила она мне. — И называли друг друга по фамилии. — Она улыбнулась какому-то воспоминанию.
— И какая у нее была фамилия? У нее остались родственники? А что она любила, чем занималась, какая она вообще? — не выдержала я, и вопросы из меня полетели, как очередь из пулемета.
— Сергеева. Ирина Сергеева, — ответила мне крестная, чуть подумав — нужно ли мне сообщать эту информацию или нет. — К сожалению, близких родственников у нее не осталось. Иначе тебя не отдали бы отцу. Я расскажу тебе, какой она была, девочка, но в следующий раз.
— Хорошо, — даже как-то поникла я, проговаривая про себя фамилию матери. Сергеева. Простая и красивая фамилия.
— А где… она похоронена? — с некоторым трудом вымолвила я. Этого мне тоже не говорили.