| Будь я здесь один, мне так бы никогда и не узнать названий этих гигантских деревьев, но наши ученые то и дело показывали нам кедры, огромные капоки, секвойи и множество других пород, благодаря обилию которых этот континент стал для человека главным поставщиком тех даров природы, что относятся к растительному миру, тогда как его животный мир крайне беден. |
| Vivid orchids and wonderful colored lichens smoldered upon the swarthy tree-trunks and where a wandering shaft of light fell full upon the golden allamanda, the scarlet star-clusters of the tacsonia, or the rich deep blue of ipomaea, the effect was as a dream of fairyland. | На темных стволах пламенели яркие орхидеи и поражающие своей окраской лишайники, а когда случайный луч солнца падал на золотую алламанду, пунцовые звезды жаксонии или густо-синие гроздья ипомеи, казалось, что так бывает только в сказке. |
| In these great wastes of forest, life, which abhors darkness, struggles ever upwards to the light. | Все живое в этих дремучих лесах тянется вверх, к свету, ибо без него - смерть. |
| Every plant, even the smaller ones, curls and writhes to the green surface, twining itself round its stronger and taller brethren in the effort. | Каждый побег, даже самый слабенький, пробивается все выше и выше, заплетаясь вокруг своих более сильных и более рослых собратьев. |
| Climbing plants are monstrous and luxuriant, but others which have never been known to climb elsewhere learn the art as an escape from that somber shadow, so that the common nettle, the jasmine, and even the jacitara palm tree can be seen circling the stems of the cedars and striving to reach their crowns. | Ползучие растения достигают здесь чудовищных размеров, а те, которым будто и не положено виться, волей-неволей постигают это искусство, лишь бы вырваться из густого мрака. Я видел, например, как обыкновенная крапива, жасмин и даже пальма яситара оплетали стволы кедров, пробираясь к самым их вершинам. |
| Of animal life there was no movement amid the majestic vaulted aisles which stretched from us as we walked, but a constant movement far above our heads told of that multitudinous world of snake and monkey, bird and sloth, which lived in the sunshine, and looked down in wonder at our tiny, dark, stumbling figures in the obscure depths immeasurably below them. | Внизу, под величественными сводами зелени, не было слышно ни шороха, ни писка, но где-то высоко у нас над головой шло непрестанное движение. Там в лучах солнца ютился целый мир змей, обезьян, птиц и ленивцев, которые, вероятно, с изумлением взирали на крохотные человеческие фигурки, пробирающиеся внизу, на самом дне этой наполненной таинственным сумраком бездны. |