— Я привыкла к малышке Грациенне, у них была такая красивая переписка с Александром. Теперь и этому пришел конец.
— Вы хотите сказать, что муж порвал с ней?
— Боже мой, судя по его состоянию, все, должно быть, наоборот. Больше нет ничего вечного; за год эти малышки полностью справляются со своими самыми большими чувствами. И все же вы помните фразу Александра, причинившую мне столько боли: «Надо любить хрупкие деревья, именно к ним больше всего привязываешься»?
— Антуанетта, мне кажется, вам надо бы радоваться их разрыву.
— Да нет, мой дружочек, привыкнув к какой-нибудь мысли, пусть даже очень грустной, я не могу без страданий отделаться от нее. Ах, если б Александр захотел, какой прекрасной парой мы были бы и ни о чем другом и не помышляли!
— А где Мари?
Теперь Антуанетта похожа на испуганную мышь.
— Ах, да, забыла вам сказать, там у мсье Мартино целая драма разыгрывается. Боюсь, вчерашняя победа Натали была эфемерной. Мари решила вступиться за мадам Бертело, без десяти девять они закрылись в кабинете напротив и все еще сидят.
— Вступиться? Разве Натали утром еще что-нибудь выкинула?
— Да нет, конечно. Она, несчастная, без двадцати девять уже бешено стучала на машинке, так что мсье Мартино был встречен своей любимой музыкой. Нет, это он на нее напал, едва явился. Я думаю, он мечтает просто-напросто объявить ей об увольнении. Я заговорила о том, что надо обратиться в профсоюз, но Мари, сказав: «Я сама всем займусь», встала и преспокойно пошла в комнату напротив.
Я машинально прислушалась.
— Бесполезно, слышно только, что они говорят шепотом. Ведь Мари голоса не повысит. Не знаю, подействует ли на мсье Мартино такая бесшумная атака.
Довольно уныло я принялась за работу. Наугад открыла книгу мадам Лами-Руссо и к концу второй строки вспомнила о цветке жасмина в сумке, показала его Антуанетте.
— Вам повезло, это очень редкое явление. Особенно такие красивые, крупные цветы.
Она с грустью посмотрела на свою несчастную аралию.
Я ответила ей довольно сухо:
— Не знаю, повезло ли. Я люблю, когда все бывает вовремя.
— Не понимаю вас. Разве не прекраснее, если это неожиданно? Настоящий божий дар…
Мы были похожи на женщин, обсуждающих, что они почувствовали, когда у них родился нежеланный ребенок. Я вовремя спохватилась, до чего это глупо, и попыталась вернуться к делам.
Не прошло и минуты, как Антуанетта, хоть и была подавлена, приоткрыла дверь и извиняющимся голосов сказала:
— Может, стоит из предосторожности последить, что у них там происходит…
Но, прежде чем открыть дверь, она позаботилась об аралии — поставила ее в уголок за картотеку, подальше от сквозняка.