— Мы встретились, чтобы обсудить мои доходы? — покосился на него Владислав Борисович. — Разве вы теперь сотрудничаете с налоговой полицией?
— Наверняка в доме есть хлеб, масло, яйца, кофе, сахар, — словно не слыша его, продолжал колченогий. — Вот и еда, да какая! Кстати, нетрудно заметить, что я тоже не уехал на дачу, а торчу в пыльном и душном городе, хотя в моем возрасте…
— Вы скажете наконец в чем дело? — не выдержал Шамрай.
— Извольте, — колченогий остановился и посмотрел ему прямо в глаза, но в сгущающихся сумерках трудно было различить их выражение, а Николаю Семеновичу страстно хотелось увидеть, как в глазах Владислава метнется страх. — Сегодня убили трех наших людей. Они погибли во время проведения одной чисто технической операции.
— Убили?! — Шамрай был явно ошарашен и даже не пытался это скрыть.
«Привык в своем чиновном аппарате бумажки перекладывать? — злорадно подумал калека. — Тут тебе не совещания, визы и резолюции, тут проза добывания тех самых баксов, на которые ты жируешь!»
Как ему хотелось поднять трость и врезать ею по шее недотепы Владика. За что? А за все сразу! За то, что он моложе, за то, что здоров и не хромает, за то, что в его годы Николай Семенович даже мечтать не мог о таком богатстве, которое уже есть у Шамрая, за то, что он едет на чужом горбу в рай! И даже за то, что нельзя ему врезать по шее тростью, а потом пинать по ребрам ногами, вымещая всю скопившуюся черную ненависть!
— За что? — Владислав Борисович дрожащими пальцами вытянул из пачки сигарету и прикурил. — За что их?
— За то, что помогали нам воровать чужие деньги, — ледяным тоном произнес Николай Семенович. — Помогали украсть у населения, или, как еще можно выразиться, перераспределить национальный доход в свою пользу. Убили за то, что твои дети поедут в Кембридж или Итон.
— Да перестаньте вы об этом! — почти плаксиво попросил Шамрай. Сердце у него нехорошо щемило, в затылке возникла ломящая боль, и хотелось скорее узнать только одно: чем это грозит ему лично?
— Надо срочно решить кое-какие вопросы, — колченогий взял его под руку и увлек в глубь аллеи. — Ты знаешь Рогозина?
— Помощника Президента?
— Да, Алексея Григорьевича.
— Ну, постольку поскольку. В общем я…
— Меня не интересуют твои «в общем», — жестко отрезал калека, безошибочно почувствовавший, что Владик вновь надежно взнуздан и оседлан. Страх, что ни говори, великая штука! Конечно, трусы всегда предатели, но приходится выбирать, а вся жизнь — это выбор вариантов. — И совершенно не интересуют всякие скабрезные сплетни про Рогозина. Мне нужно точно знать, с кем из деловых людей он встречался в последние месяцы. Расписание его встреч, ясно? Официальных и неофициальных. С банкирами, в Совете министров, в Думе, с разными генералами и деятелями культуры. Понял? Даю тебе несколько дней. Хоть наизнанку вывернись, а добудь: купи, укради, заложи душу дьяволу, но принеси! Ты имеешь доступ к этой информации. А я попробую ее перепроверить и уточнить.