Улица вывернула к церкви. Кирпич сразу узнался — такой же, как и в лабазах. Пользовались, пользовались помаленьку миряне, считая, что у Господа Бога всего много, не убудет: храмовая стройка-то наверняка длилась не один год. Ровесники — фундаменты изб и фундамент небес. Церковка, правда, не Бог весть как высока, пошла как-то вширь. Как дородная, по малой нужде присевшая, широко расправив под собою, словно над заварным чайником, парчовые юбки, купчиха. Несколько старух и стариков сидели на ветхой лавочке перед церковным забором. Не нищие — кто бы им здесь подал? Свои. Я попросил остановиться, вышел из машины, поздоровался.
— Здра-а… — недоверчиво потянулось мне в ответ.
— Скажите, есть в селе вашем такие-то? — назвал свою фамилию.
Старухи и старики вопросительно переглянулись.
— Не-е, таких нету.
— А Рудневы? — назвал девичью фамилию своей бабки по другой, по женской линии.
Короткое совещание имело все тот же результат;
— Не-е..
В отцветающих взглядах больше недоверчивости, чем любопытства. «Волга» смотрелась на пустынной улице, как лоснящаяся навозная муха на скатерти. Я потоптался. Не с руки как-то было провозглашать насчет Моршанска. Дочка моя спала с закрытыми глазами, а эти, похоже, спят с открытыми.
— Может, это дачники? Москвичи? — сжалилась надо мною одна ветхая душа.
— А что, у вас и москвичи есть? — удивился я.
— Есть, — неохотно ответила та же самая, наиболее бодрствующая старуха.
Стало быть, я могу быть отнесенным одновременно и к дачникам, и к москвичам — на своей прародине. На фронтоне храма, помимо креста, кирпичом выложено: «1856». Значит, и мои вполне могли участвовать в общем богоугодном деле (как и в не богоугодном тоже).
— А какие ближайшие села есть здесь еще? — спросил я.
— Да вот, например, Сосновка, — было отвечено мне и указано на дом, который стоял поодаль по другую сторону церкви.
— Оно большое?
— Было немаленькое, сейчас же только вот эта изба и осталась…
Сосновка… Конечно, Сосновка! Как же я мог забыть? Название высветилось в памяти, как только нажали нужную кнопку. А может, только показалось, что имя наконец-то найдено, вспомянуто? Сосновка… Мы, дав петлю, проехали, проплыли медленно и пучеглазо и мимо этого кособокого дома и выбрались в поле: там, за лесополосой начиналась большая дорога. Рожь еще не созрела, но была высокой и сочной, с хорошо заряженным зёрнами колосом. Я выдернул увесистый пучок ржи, отряхнул от земли (чернозем!) его мочковатые корни и уложил в багажник. Давно заметил: чем бестолковее в России власть, тем лучше родит земля. Подстраховывает, что ли? Или потому что родит все чаще на пепелище?