— Пойду ещё одну закину.
— Не нажрись опять, — послал шпильку ему в спину Рябинин.
— Я сам не пью, а пьющих презираю, — не оборачиваясь, ответил тот.
Катаев, чувствуя в животе сытую тяжесть, вспомнил чьё-то изречение: «Сытость располагает к покою, а покой ко сну». Самое время.
— Я на полчасика, кемарну, — для порядка пробормотал он и полез на заднее сиденье УАЗа, — когда поедем, разбудите.
В гости ехать не пришлось. Сами приехали. Возвращавшиеся из Шали Али с Сулейманом, приметили оперской УАЗ и, немного проскочив по инерции, развернувшись, подъехали к шашлычной. Сулейман сообщил, что сегодня обмена не будет, а вот завтра с утра он едет в Шали, рассчитывая всё закончить. Смысла возвращаться на базу не было и Рябинин, подстраховавшись «Визирю» по рации, решил ночевать, согласившись на приглашение к Сулеймана.
Катаев проснулся, когда УАЗ, бренча составными, переезжал мост, ведущий в район Гудермеса, именуемый Западный Берлин. Увидев, что Костя перешёл из горизонтального положения в вертикальное, Долгов коротко рассказал ему новости, «порадовав», предстоящей ночёвкой у «трупоеда».
* * *
— Машину за автобус загоняйте! — распорядился Сулейман, когда УАЗ вкатился в распахнутые ворота двора. Сын Сулеймана Али, оставив «шестёрку» во дворе, махал рукой, указывая направление заезда.
— Атдахнуть, навэрна, с дароги? — дождавшись, когда все покинут машину, спросил Сулейман.
— Девок нету? — нахальный Бес, наплевательски относившийся к мусульманским традициям, изобразил руками гитару.
Ни Али, ни Сулейман не повели бровью. Секунду помолчав, Али, цокнув языком, отрицательно помотал головой.
— Мы дыля выс в гостэвом домике всё приготовили, — взяв Рябинина под руку, повёл его Сулейман ко второму, под тип дачного, дому, — атдахнёте с дороги, паспите, видэо пасмотритэ… Жэнщины пока чай-май прыготовят… К вэчеру баранину прыготовят…
Домишко оказался уютным. Чистенький и аккуратный. Из-за широких оконных проёмов его комнаты, залитые солнечным светом, казались курортными номерами. Косте же этот дом напомнил летнюю дачу — две небольшие комнаты и, что-то типа гостиной с широкоэкранным телевизором, располагали к ленивому времяпровождению. А дурманящий аромат вишнёвого сада, создавал фон мирного и беспечного выходного дня. Опера замешкались при входе, не зная разуваться или нет. Ковры, пусть и не персидские, выстилали свежевымытый пол.
— Прахадитэ, прахадитэ… Можна нэ разуваться, — заметив заминку, сказал Али, — жэнщины убэрутся патом…
Сулейман, поручив распорядительные функции сыну, откланялся.
— Вот тут, кароч, фильмы всякие, — Али похлопал по стопке видеокассет в телевизионной тумбочке, — «Гыладиатор», там, «Шафт»…