А дорога дальше мчится, пылится, клубится…
Л. Ошанин
Как выяснилось, на передовую контрразведчик прибыл вовсе не на своих двоих, а на той самой полуторке, о которой упоминал покойный комбат. Что Леху только порадовало – летун, хоть уже с полчаса передвигался самостоятельно, был еще довольно слаб. Да и вообще, надоело пехом передвигаться. Правда, машину Батищев оставил довольно далеко, километрах в двух от рубежа обороны. Да еще и заплутал в лесу, поскольку к месту они выбирались совсем с другой стороны, делая приличный крюк, чтобы не напороться на немцев. Короче говоря, пока отыскали закиданный ветками грузовик, Борисов совсем выдохся и едва передвигал ногами.
По пути почти не разговаривали: особист шел первым, разведывая дорогу, Степанов с Васькой – следом. Остановились лишь один раз, когда Борисову снова поплохело, и пришлось переждать, пока пройдет приступ тошноты и он сможет идти дальше. Почти – поскольку во время вынужденного привала энкавэдист вдруг спросил у десантника:
– Слушай, сержант, а почему ты немцев «фрицами» назвал? Никогда такого не слышал.
Леха внутренне напрягся, наспех выдумывая объяснение. В разговоре с летуном он уже давно перестал себя жестко контролировать, да тот больше вопросов и не задавал, смирившись и принимая странную речь товарища как должное. А вот с «контриком» всего-то раз оговорился, там, в овражке. И надо же – заметил-таки! Неплохо их в «кровавой гэбне» учат: ведь сам едва не погиб, но все равно на стреме был!
– Так это я сам придумал, тарщ лейтенант.
– Сам? – Похоже, Батищев искренне удивился. – А зачем?
Леха пожал плечами:
– Ну, не знаю даже… Надоело их как-то все «немцами» да «гитлеровцами» называть, вот и придумал. Фриц у них довольно распространенное имя, потому «фрицами» и обозвал.
– А почему тогда не «карлами» или там «гансами»? Тоже известные имена.
Десантник внутренне ухмыльнулся: ну, ты сам напросился – и выдал, придав голосу некоторую задумчивость:
– Можно и «гансами», конечно, тоже неплохо звучит. Просто мне в тот момент именно Фриц в башку пришел. С другой стороны, ихний Ганс – это ж Ваня по-нашенски. А вот насчет «карлами»? Не, никак нельзя. Нехорошо получится, вроде как на товарища Маркса намекаешь.
Особист дернулся, вильнув взглядом, и торопливо отвел глаза в сторону, с досадой пробурчав под нос:
– Ты это, Степанов, давай треплись меньше! А то когда-нибудь договоришься, шутник хренов. Выдумал тоже, понимаешь! Все, отставить разговоры. Как там товарищ твой, оклемался малехо? Тогда двинулись, немцы, когда вперед рванут, нас ждать не станут.