– Как мы станем действовать дальше? – поинтересовалась Мила у Листопадова, когда они достигли площадки второго этажа и остановились возле двери в ее квартиру.
– Пока шеф ведет расследование, я намерен охранять вас днем и ночью.
– А где вы будете спать?
– Подремлю в кресле, если вы не возражаете.
«Откуда он знает, что у меня есть кресло?» – испугалась Мила.
– У вас есть кресло? – тут же спросил Листопадов.
– Да, но…
– Вы ведь не стремитесь остаться ночью одна?
– Нет! – вскрикнула Мила. – Заходите поскорее. Только… только… Завтра после обеда придет мой, ну, как бы это сказать, бойфренд. Я не хочу ему рассказывать о Софье, покушениях, пистолете. Он такой впечатлительный!
Листопадов кивнул. В его глазах мелькнуло пренебрежение к впечатлительному Гуркину. На самом деле Мила не стремилась ничего рассказывать ему, чтобы не напугать. Может быть, Гуркин – трус, каких поискать? У нее никогда не было случая проверить на деле, каковы его бойцовские качества.
Гуркин был просто сопровождающим, ширмой, за которой Мила прятала от всех свою женскую неустроенность. Расскажи она ему, что за ней охотится убийца, Гуркин может сбежать. Придумает предлог – сколько можно нагромоздить врак! – и смоется. Займет выжидательную позицию. А Мила просто не переживет, если ей придется появиться в ресторане в гордом одиночестве. Даже будучи замужем, она всегда чувствовала себя неполноценной, если вдруг Орехов сражался за очередной проект и ей приходилось всем и каждому объяснять, почему она разгуливает одна среди сонма гостей.
На следующий день перед приходом Гуркина Мила бестрепетно выставила Листопадова на лестничную площадку. Тот поднялся на один пролет и затаился там, поглядывая в окно подъезда. Гуркин, который появился ровно в пять, ему откровенно не понравился. Несмотря на спортивную фигуру и бравую осанку, у него были суетливые глаза и мягкий подбородок. И принадлежал он к той породе мужчин-симпатяшек, у которых чересчур розовая кожа и весьма неопределенные контуры лица. «Странно, – подумал Листопадов. – Этот тип вовсе не подходит такой женщине, как Лютикова. Она не тянет на роль лидерши, он же – явный подкаблучник».
Тем временем Гуркин вторгся на территорию, охраняемую Листопадовым, привычным жестом нажал на кнопку звонка и, когда ему открыли, ласково сказал:
– Здравствуй, Тыквочка! А вот и я!
Несмотря на то, что никто его не видел, Листопадов закатил глаза, решив поделиться впечатлением хотя бы с самим собой. «Тыквочка! Застрелиться можно».