— Так поищи среди непрофессионалок, если актрисы тебя не устраивают, — подсказала Рената.
— Но ты же сама помнишь, сколько раз…
Сколько раз он искал своих героинь среди непрофессиональных актрис! Скольких «девушек с улицы» он пересмотрел и переслушал в поисках чего-то, чего недоставало профессионалкам… И иногда в них это было. В некоторых девушках он находил ту непосредственность, ту свежесть, что искал. Но когда девушек ставили перед камерой, они теряли это — это, а заодно и самих себя. Они просто забывали обо всем, кроме того, что их снимают, и ничто не могло помочь им вспомнить. И он прекрасно их понимал, он бы и сам, наверное, растерялся на их месте. Так уж камера влияет на человека. Мы привыкли ко взглядам окружающих, то есть других людей. А взгляд человека, пусть даже самый беспристрастный взгляд, всегда в какой-то мере субъективен — невозможно быть полностью объективным к себе подобному. Вполне естественно, что ты чувствуешь себя неловко под беспощадно-объективным взглядом камеры. Профессионалы, те по крайней мере привыкли к камере, для них присутствие камеры в порядке вещей. Но профессионалы — это всегда в некотором смысле суррогат. Жаль, что в школе актерского мастерства студентов не учат играть самих себя…
— Раз на раз не приходится, — сказала Рената. — Чем больше ищешь, тем больше шансов найти, — и ведь это, кажется, твои слова.
— Банальнейшая из истин.
— Истина, однако. Я бы на твоем месте расставила сети повсюду.
— И получится, как… — Он задумчиво улыбнулся, глядя в свой бокал, где кубики льда медленно таяли в светло-зеленой жидкости. — Получится, как в той сказке о рыбаке. Он расставил сети — и поймал русалку. Она была красивая. Она была особенная. И она любила его, очень сильно любила. Но — здесь было одно «но» — она не умела ходить… Что ж, она научилась ходить. Выбросила плавники и стала обитательницей суши — а все ради него, ради рыбака. — Он некоторое время молчал, играя кубиками льда, потом продолжил: — И что же ты думаешь, Рената? Однажды рыбак ушел в море — и не вернулся. Утонул, наверное. Хотя — кто знает? — может, встретил другую русалку… Так вот, наша русалочка — теперь женщина — бросилась в море, чтобы быть с ним. И утонула.
Он замолчал, и Рената посмотрела на него в недоумении, догадываясь о скрытом смысле, вложенном им в сказку, но не совсем постигая этот смысл. Габриэле не вкладывал никакого смысла в сказку, по крайней мере, не собирался вкладывать. Он даже не знал, почему вдруг эта сказка пришла ему на ум — скорее всего, по чисто словесной ассоциации с фразой Ренаты «расставить сети».