Эти паразиты-кромешники обычных людей – не врагов даже – живьем в котлах варили, что уж про меня говорить, попадись я им в лапы. Каюсь – недосмотрел, надо было на дно телеги еще холстину бросить. А теперь надо быстренько-быстренько убираться подальше от города.
Я вспрыгнул на телегу и хлестанул коня. От неожиданности мерин рванул, и Маша упала бы на трупы, не поддержи я ее.
– Что случилось?
– Кровь с телеги капает, вот что. Хорошо, что вино взяли, стражнику глаза отвели.
– Какой догадливый, а я уж грешным делом подумала, что сам пить будешь. Ох и не люблю я пьяниц. Мой тятька от пьянки сгорел, а детей в семье было восемь душ. Вот маменька и определила нас сызмальства в прислуги, чтобы с голодухи не померли. – Маша помолчала. – Грех ведь на тебе – людей поубивал.
– Грех отмолю, тем более – это не люди. Обличьем похожи, а повадками – исчадье ада, помощники сатаны.
– А ведь и верно говоришь.
– Тем более – троих я сегодня жизни лишил, а одного – твоего хозяина – спас. Как думаешь, там, – я указал на небо, – мне зачтется?
– Ох, не знаю, господин.
– Хозяин-то хоть хороший?
– Справный хозяин, меня никогда не обижал. На праздники завсегда подарки дарил – платочки там или пряники медовые. И от хозяйки его дурного слова не слышала. Дочка у них славная, да не повезло ей: замуж вышла, а детей Господь не дал, вот муж ее и бросил. Чуть руки с горя на себя не наложила.
– Как звать хозяина? А то из-за него на душегубство пошел, а как зовут человека, и не знаю.
– Илья он, по батюшке – Тихонович, купец в третьем колене.
– Фамилия-то какая?
– Ох ты, господи, – не сказала? Черкасов.
– Давно в доме служишь?
– А что я – считала? Годков двадцать.
Мы отъехали от Пскова верст на пять, прежде чем я заметил удобный съезд к реке Великой. Выехали на берег, я развернул телегу задом к воде. Надо бы что-нибудь тяжелое к телам привязать, не то всплывут.
Я поискал камни, нашел парочку валунов, подкатил к телеге. Откинув холстину, дал Маше нож:
– Режь холстину на узкие полосы.
– Добро хозяйское без разрешения переводить не дам.
– Дура! Она все равно в крови. Надо к телам камни привязать. Делай, что сказал.
Пока служанка споро резала холстину, я сбросил с телеги тела. Узкими полосами холстины привязал к каждому по булыжнику, сбросил трупы в воду. Туда же закинул и сабли опричников.
– Маша, теперь вымой телегу. Холстина осталась?
– Половина почти.
– Вот ею и вымой как следует. Назад днем поедем, посветлу следы крови видны будут, потому старайся.
Я распряг мерина – пусть попасется. Ноги предусмотрительно спутал.
Служанка принялась за дело – мочила холст, оттирала доски подводы. Я же рукой зачерпывал влажный песок с берега и оттирал низ подводы. Плохо, что стемнело, и лишь луна давала скудный свет.