Не тут-то было.
Во-первых, в голову сразу полез ее собственный «детектив» – с трупом! – и непонятный разговор на дорожке, и Вероникин интерес, показавшийся ей чрезмерно жгучим, и еще… деталь, о которой знала только она одна. Почему-то никто больше не обратил на нее внимания.
Во-вторых, с кино не повезло. Не было ничего подходящего, хоть плачь! Ни «Римских каникул», ни «Как украсть миллион», ни «Формулы любви», ни «Шерлока Холмса» в этот вечер не показывали.
Показывали фильм знаменитого актера и режиссера Матвея Евгешкина «Русская любовь» – название всеобъемлющее и, так сказать, сразу все расставляющее по своим местам.
Возможно, конечно, еще бывает любовь турецкая, а также китайская и – кто ее знает? – даже эскимосская, но русская, разумеется, самая загадочная, сильная и правильная во всей вселенной и ее окрестностях.
Матвея Евгешкина Марина не любила. В молодости, в пятидесятых годах, в сентиментальных и «рвущих душу чувствами» черно-белых фильмах, Матвей научился виртуозно и со вкусом рыдать в кадре. Это рыдание было его особенным актерским почерком, можно сказать, визитной карточкой. Маленькой, а потом подросшей Марине было стыдно смотреть, как взрослый дяденька поминутно заходится от слез – повод к слезам мог быть любой: и «русская любовь», и болезнь, и измена, и навет с клеветой, и пропесочивание партийным руководством. Матвей много, старательно и вдумчиво изображал секретарей райкомов, обкомов, облисполкомов, крайкомов, губкомов.
Таким образом, Матвей благополучно дорыдал до последнего времени, на кинофестивале заклеймил позором богатых подлецов, укравших «народные деньги», и немедленно снял на средства этих самых подлецов свой шедеврик.
Шедеврик изобиловал откровениями и многозначительностями типа – «русский человек пьет от безысходности» или «жить надо не по правилам, а по совести». Сюжетец заключался в том, что на протяжении нескольких часов плохие и злые люди обижали хороших и добрых. Кто возглавлял «злых», Марина не поняла, а «добрых» возглавлял, разумеется, сам Матвей Евгешкин. Время от времени он принимался рыдать – крупный план, старое, морщинистое, вислощекое лицо, клок жидких волос, в глазах скорбь «за народ» и слезы в три ручья.
Фу, стыдоба какая!
Давно бы следовало переключить кнопку, но то, что показывали на других каналах, Марине вовсе не подходило: бокс, бег, программа «Дачники», виденная впервые в январе, а потом еще раз в мае – на третий круг пошли, молодцы, ребята! – футбол, пятая отборочная группа, и какая-то вовсе невразумительная стрелялка, так что пришлось волей-неволей оставаться с «Русской любовью».