Я задала Лукасу и Джареду тот же вопрос, когда впервые с ними встретилась, пытаясь понять, зачем кому-то брать на себя такой риск.
Лукас вытер с ее лица черную полосу туши.
– Потому что я хочу защищать людей.
Элль кивнула, словно сразу все поняла.
В коридоре стало тихо. Никакого шипения мигающих огней, никаких проводов, рвущихся из стен, только звук знакомых голосов вдали и гудение детектора; и так было до возвращения Приста и Джареда.
– В доме чисто. – Прист поставил Карателя к стене рядом с собой.
Джаред привычно сплел свои пальцы с моими.
Бир протопал по лестнице впереди Алары.
– Соляные линии в полном порядке.
– Я хочу похоронить ее.
После всего ужасного, что случилось с Фэйт, она заслужила хоть немного покоя.
Мы похоронили Фэйт в могиле, которую она сама приготовила.
Алара начитывала молитву, а мы по очереди бросили в яму по горсти земли. Я представляла могилу матери так подробно, словно видела фотографию.
Вот я стою у холмика недавно выкопанной земли. Смотрю на белые розы – некоторые увяли или сломались – и на испачканные грязью лепестки, рассыпанные по полированному гробу.
Я отвела взгляд, когда Джаред и Лукас принялись засыпать могилу. Не могла на это смотреть. Вместо этого я сосредоточилась на надгробном камне, на котором Джаред уже вырезал год смерти тети.
Знала ли Фэйт, что ее конец близок? Видела ли его в своих снах? Я добавила эти вопросы ко множеству других, на которые не было ответа и которые заполняли мою голову.
Я по-прежнему не знала, почему моя мама скрывала от меня историю Легиона и собиралась ли когда-нибудь рассказать мне правду. Может, она боялась иллюминатов, людей вроде Арчера, которые могли причинить нам боль?
Мой взгляд скользнул по эпитафии: «Пусть она спит вместе с голубками». Похоже, Фэйт сама выбрала надпись. Я представила, как подписываю собственное надгробие. Что бы я написала?
Девушка, которая погубила мир.
Следом за всеми я вернулась в дом. Мои друзья остановились в гостиной, чтобы поговорить. А я стояла в окружении пророческих картин моей тети и почти не слышала беседы рядом с собой.
– Но как он пробрался внутрь?
– Андрас не может пересечь соляную линию.
– Мы не знаем, на что он способен.
На следующие слова я уже не могла не обратить внимания.
– Думаешь, теперь Кеннеди – одна из нас? – с надеждой спросила Алара.
– Ты же слышала, что говорила моя тетя. Она не хотела, чтобы я стала частью Легиона. – Я делала вид, что меня это совершенно не интересует.
– А кого еще она могла выбрать? Твоего отца? – возразил Прист. – Но его нельзя назвать следующим поколением.