— Неблагодарные потомки потом переименовали его в Шлюхин город, — тихо прокомментировал Глеб слова гида. — Невзлюбили они новую императрицу Катьку под номером первым, в девичестве Марту Скавронскую, и все тут. Начиная с Анны Монс, Петр отдавал предпочтение женщинам-иноземкам, которые в обхождении с мужчинами были менее чопорны и застенчивы. Да вот только народу нашему они не нравились. К сожалению, тогда не было телевизора, чтобы объяснить холопам, что «секс без границ» это есть гут, «очьень карашо».
— Да сучка она была, эта Марта! — буркнул Федюня. — Влезла мужику в душу и ну топтаться там ногами. А народу пришлось отдуваться за ее штучки.
— Ну, точно как Зойка-Малина, — не удержался Глеб, чтобы не подковырнуть приятеля.
Федюня посмотрел на Глеба бешеными глазами, но смолчал, лишь надулся, как сыч.
— Вскоре крепость была превращена в государеву тюрьму, — между тем продолжала гид, дама весьма приятной наружности в строгом деловом костюме. — Петр тотчас же заточает здесь свою сестру, царевну Марью Алексеевну, за участие в заговоре царевича Алексея. Затем, в 1725 году, по указу второй жены Петра сюда переводят его первую жену, Евдокию Лопухину, томившуюся прежде в Староладожском Успенском монастыре. И пошло-поехало: в 1736 году племянница Петра, Анна Иоанновна, заточает в крепость членов Верховного тайного совета — тех, кто, по сути, и избрал ее на царство: братьев Долгоруких и князя Дмитрия Михайловича Голицына. Вслед за недругами императрицы в крепость заключается ее фаворит — курляндский герцог Эрнест Иоганн Бирон. После смерти Анны Иоанновны императором провозглашается согласно завещанию ее четырехмесячный племянник, Иоанн Антонович. Бирон становится регентом при малолетнем императоре — и через год оказывается в Шлиссельбургской крепости. А спустя пятнадцать лет после Бирона в крепость заключают и самого Иоанна Антоновича, ставшего страшной загадкой русского самодержавия…
— Есть предложение, — сказал Глеб, — свалить от группы. Нужно осмотреться, произвести, так сказать, рекогносцировку местности.
— Давно пора, — недовольно ответил Федюня. — Слушаем тут дурацкую болтовню, а дело стоит.
— Это не болтовня, братец мой. И уж никак не дурацкая. Это ее величество История. Без которой и нас с тобой не было бы…
Они поднялись по крытой каменной лестнице справа от входа в крепость на верхний боевой ход. Бойницы здесь были очень узкими, а стены — толстыми. Чтоб выглянуть наружу, Федюня залез в бойницу и метра два полз на четвереньках.
— Слушай, как они умудрялись воевать?! — спросил он Глеба, вернувшись из своих смотрин.