— Ну, не знаю,— сказал он.— Я-то про себя понимал, но, когда захотел бросить школу, мне говорят — нет, учись дальше, сам станешь учителем. Так мне мой учителишка сказал. Из тебя, говорит, выйдет хороший учитель. Как по-твоему, Генри? Хороший бы из меня вышел учитель?
— Да уж вышел,— сказал дядя Тэд.
И дядя Боб так захохотал, что даже не мог допить пиво.
— Но я знаю, почему он так сказал,— продолжал дядя Боб.— Не хотел, чтоб школьная футбольная команда осталась без меня. Он был хороший тренер. Но от школы у меня ничего в памяти не уцелело, только и помню, как он играл на бильярде. Вот у кого был удар так удар.
Дядя Боб откинулся в кресле, потянулся во всю длину и зевнул во весь рот.
— Так, значит, ты собираешься стать адвокатом,— сказал он, еще дальше протянул руку и взял одну из книжек Генри.— Это еще что такое? — сказал он.— Генри, ты что, хочешь пойти по церковной части?
И Генри не стал увиливать.
— Я готовлю письменную работу по закону божьему,— сказал он.
— Малыш помешался на религии,— сказал Арнольд.— Ему надо бы штаны подшить кружевами.
Генри бросило в жар.
— А ты молчи и не лезь, куда не просят,— сказал он.
— Оставь мальца в покое, Арнольд, парень,— сказал дядя Боб.— Сам я не больно верующий, но и против веры ничего не скажу. Не моего ума дело.
— Да что тебе, ума не хватает? — вмешался дядя Тэд.— Сам знаешь, плотник ты отменный. А разве для этого ума не надо? Или, может, сам Иисус Христос не был плотником?
— Это верно,— сказал дядя Боб и усмехнулся.— Я сам видел такие картинки, где у него за пояс заткнут молоток. Верно, Генри?
— Ну… да, верно,— сказал Генри.
— Был у меня когда-то товарищ,— сказал дядя Боб.— Надо было нам поехать довольно далеко поработать, он мне и говорит — мы, говорит, два смиренных плотника, идем по стонам Иисуса Христа, да только в автомобиле. Понимаешь, Генри, он просто пошутил.
Но Генри не засмеялся.
— Зачем над этим шутить, дядя? — сказал он.— Разве не должны мы все идти путем Христовым? Вот посмотри, что я тут написал.
И, дрожа от волнения, с пылающими ушами, наклонясь над столом, чтоб никто не видел его лица, он стал листать свою тетрадку.
— Слушайте,— сказал он, хотя и так все молчали.— Слушайте.— (Тут он решился поднять голову и посмотреть на них. На лице дяди Тэда никакого выражения; у дяди Боба вид добродушный, выжидающий, немного озадаченный; Арнольд нетерпеливо хмурится.) — Вы только послушайте,— сказал он.
— Черта с два я стану слушать,— сказал Арнольд и пошел опять на задворки.
Но дядюшки остались, и Генри стал им читать. И когда дочитал, дядя Боб захлопал в ладоши.