Мисс Смит погрузилась в размышления, и я не посмел их прервать.
— Занятно,— снова заговорила мисс Смит,— но, кажется, я ни разу не видела свадебных фотографий. Вероятно, букет для Дейзи подбирали продуманно, полагаю, фотографы, которые обычно берут это на себя, чутки и тактичны.
— Помню,— продолжала мисс Смит,— потом целых два года по меньшей мере раз в неделю меня просто бесили очередными рассказами о счастливой супружеской жизни Клема и Дейзи Клаути. Я знала, что это ненадолго, но меня это не утешало. Родители Дейзи купили молодой чете дом прямо рядом со своим. Видно, за Клемом нужен был глаз да глаз, чтобы он случаем не опустился. Но они отказались купить ему приличное фортепьяно, потому что в их представлении этот инструмент был связан с его прежней порочной жизнью, от которой его так счастливо спасла Дейзи. Ну и рассуждения у некоторых. Стоило Дейзи выйти замуж, и она уже ангел-спаситель. Вы не поверите! Говорили, что она отважилась запятнать свое имя, чтобы вытащить Клема из бездны порока. А я, разумеется, та самая, что его в эту бездну столкнула, и когда мы встречались с Дейзи на улице, она делала вид, что мы незнакомы. Не спасать же ей, в конце концов, и меня.
Мисс Смит снова умолкла, допила кофе, а потом заметила, что луна сегодня запаздывает.
— Впрочем, это неважно, луна есть луна, хоть и опоздает, а свидания все равно не пропустит.
— На чем я остановилась? — продолжала мисс Смит.— Ах да, фортепьяно. Так вот, во всем городке я единственная, единственная, понимала, каким талантливым пианистом был Клем. И потом, отцовский рояль (это был рояль моей милой покойной матушки; когда я была совсем маленькой, матушка выпала из нашей кареты — лошади понесли; к счастью, меня в тот день оставили дома), такого рояля, как у моего отца, не было ни у кого в нашем городке и, думаю, почти ни у кого во всем Уайкато. Стоило мне столкнуться на улице с Клемом — так же, как и с Дейзи,— и у меня начинало щемить сердце, но при встрече с Клемом совсем по-другому. И я понимала это, и знала, что Клем тоже это понимает. Бедный милый мальчик, такой красивый, ни на кого не похожий, с длинными темными волосами и замечательными бакенбардами, кажется, эта мода называлась «король Эдуард»; бедный мальчик избегал меня, потому что считал грешницей, которая так и не раскаялась. Но разве в этом дело? Просто Клем стыдился, что пренебрег своим огромным талантом. Как он был прав! Я никогда не слыла ревностной прихожанкой, но с Писанием все же была знакома и знала, что того, кто пренебрег своим талантом, ждет великая кара. Ночи напролет я лежала не смыкая глаз и думала, чем помочь бедному Клему, которому запрещали играть на фортепьяно даже у нас на вечеринках, и наконец меня осенило. Моему отцу это стоило больших денег, но затея удалась на славу. Одна европейская звезда (если я назову имя этого человека, вы мне не поверите) совершала по нашей стране концертное турне. В нашем городке он не был ангажирован, но должен был проехать через него; так вот, он согласился сыграть на отцовском рояле, естественно, за очень приличное вознаграждение. Разумеется, на этот вечер среди немногих избранных я пригласила и Клема, но