, без Дейзи. По сей час помню, с каким мучительным отчаянием ждала я, придет Клем или нет,— и все-таки я знала: он придет, и он пришел. Увы, мой бедный отец так никогда и не узнал, что этой знаменитости я заплатила почти вдвое больше того, на что он решился раскошелиться. Чтобы достать эти деньги, мне пришлось продать половину маминых драгоценностей. Я не сомневалась, что такая баснословная сумма вынудит этого человека после ухода гостей послушать Клема хотя бы пять минут, я даже была уверена, что он почувствует себя обязанным сказать Клему несколько добрых слов. Я не ошиблась, и милый Клем вознесся на седьмое небо. Но моя совесть была совершенно чиста — я ни минуты не сомневалась, что слова эти не только добрые, но и абсолютно справедливые.
Мисс Смит умолкла и задумалась, и я, не выдержав, поторопил ее продолжить рассказ:
— И что же?
— История моя подошла к концу. Или почти к концу. Можно, пожалуй, сказать так: Клем порвал супружеские узы с Дейзи и вступил в любовную связь с нашим фортепьяно. Он почти не выходил из нашего дома, впрочем, как же иначе — ведь он не отходил от рояля. А что до всего остального, так это сплошная мерзость. Мисс Топп, нарушив неприкосновенность жилища, ворвалась к нам в дом — по поручению Дейзи. Разразилась буря; отец, который почти ничего вокруг себя на замечал, разве что свой ревматизм, когда тот слишком уж докучал ему, что бывало необычайно редко,— так вот, отец уже не мог не признать, что Клем попросту живет в нашем доме. Скандал был ужасный, и мне пригрозили поездкой в Европу, но тогда мне удалось ее отсрочить. А Клему, хотя он и бросил работу, все же изредка приходилось появляться на улице, и тогда Дейзи и мисс Топп — не говоря уж о родне Дейзи — без конца подстерегали Клема и досаждали ему. Они даже пытались прилюдно всучить ему в руки дочь. И когда в конце концов Клем сдался и вернулся к Дейзи, он расквитался за все — стал горьким пьяницей. Насколько я знаю, бросить Дейзи и уехать из нашего городка Клем замыслил в тайне от всех. Он просто исчез. Прошло полгода, а о нем ни слуха, и я согласилась поехать с отцом в Европу. Чудесное было путешествие. Если б я не поехала, я бы никогда не услышала Пахмана.
Помолчав, мисс Смит вдруг сказала:
— Я уже начинаю тревожиться: где же луна?
— А муж тети Дейзи? — спросил я.— О нем так ничего и неизвестно?
— О Клеме? Ну что вы! Хотя долгие годы действительно не было никаких вестей, вот только совсем недавно…
— Вы что-то узнали о нем?
— Клем теперь процветает. Занимается импортом фаянса, а может, скобяных изделий — кажется, что-то связанное с кулинарией. У меня в городе есть друг, он знаком с его семьей. У них две дочери, и обе сделали прекрасные партии. Кажется, они вышли за военных. В свое время Клем послал девочек в самую лучшую школу, но представляете? — мне сказали, что он строго-настрого запретил им учиться на фортепьяно. И не позволил держать в доме никаких инструментов. Довольно странно, правда?.. А родители Дейзи, по-моему, разорились — неудачно поместили капитал или что-то в этом роде. Мне говорили, что ваша тетя Берта оставила завещание в пользу Дейзи, но это жалкие гроши; при нынешней дороговизне Дейзи с ее пенсией едва сводит концы с концами. Говорят, дочь относится к ней отвратительно.