– Я ничего вам не должен, – возразил Ник.
– Ты мальчишка!
– Я не мальчишка, я принц! – Ник редко пользовался своим титулом, но сейчас просто не выдержал. – К тому же, вход в сокровищницу закрыт для меня, так же как и для вас. Отец считает, что мне еще рано принимать на себя такую ответственность.
– Ты лжешь! – взвыл Дементий.
– Я всегда говорю лишь правду, – покачал головой Ник. – И даже не знаю, где у нас во дворце находится эта сокровищница. А теперь, позвольте мне удалиться, – припомнил Ник один из уроков изящных манер, и вышел прочь. Разговоры с Дементием всегда слишком угнетали.
– Ты должен помочь мне прямо сейчас, – продолжал ныть Дементий. – Иди к отцу в тронный зал и попроси ключи от сокровищницы.
– Что? – не поверил собственным ушам Ник.
– От сокровищницы, – повторил Дементий.
– Отец во дворце?
– Я же сказал тебе, что он сидит в тронном зале.
Ник резко развернулся и бросился вперед, по дороге ему попалось лишь несколько радостных аковцев, которые смывали следы, оставленные грязными сапогами. Уже через минуту, Ник влетел в тронный зал. Слабо светились стены зала, за огромными, мокрыми от дождя окнами, был виден сад, ветви деревьев трепетали на ветру. Ник пробежал через весь зал, мимо развешанных по стенам гербов светлых магов, и замер у трона. Отец, очевидно еще не успел переодеться, был в легкой кольчуге, на полу валялся арбалет. Возле трона, в почтительном молчании застыл Туан.
– Дариан, – император широко улыбнулся.
– Ты вернулся, значит, браконьеров удалось поймать? – спросил Ник.
Туан тихо кашлянул, но промолчал. Как раз вчера он посвятил целый день занятий, чтобы научить Ника правильно здороваться с императором: легкий поклон, почтительное выражение лица, отточенные фразы.
– Нет, – коротко ответил отец, и лицо его помрачнело.
Туан осторожно подал знак Нику, советуя сказать несколько вежливых слов и покинуть зал.
– Отец! Отец, я должен вернуться на базу, – выпалил Ник. – Отец, ты много раз повторял, что быть принцем это, прежде всего, гордиться своими поступками. Ты ловишь браконьеров, ты сам возглавил отряд. А чем могу гордиться я, отсиживаясь дома? Чем я могу гордиться, когда все маги теперь считают меня трусом? Когда другие команды смеются надо мной? Когда вместо нормальной магии, я изучаю придворный этикет?
– Мы беспокоимся за вас, ваше высочество, – чопорно сказал Туан. – А потому, я позволю себе еще уговорить ваше величество, не отпускать своего сына из дворца.
– Отец! – взмолился Ник. – Но ты же не хочешь, чтобы твой сын был трусом? Чтобы меня не уважали друзья, чтобы я сам перестал уважать себя?