– Без проблем… На чем ехать?
– На катке! Ну хоть это вы без меня можете решить?!
* * *
Константиновский форт города-острова Кронштадт представлял собой заброшенные и поросшие травой катакомбы с бойницами для орудий, выходившими на Финский залив. Местами своды форта обрушились и периодически продолжали обваливаться, что не мешало бездомной публике устраиваться здесь на ночлег в ненастную погоду. Форт давным-давно утратил свое стратегическое значение, в силу чего его не восстанавливали. А как памятник он был никому не интересен, разве что любителям истории, пытающимся найти в его плесневелых подвалах следы ушедших веков.
Павел Григорьевич прибыл к его древним стенам первым, без одной минуты два. Как и договорились, на черном «Мерседесе» представительского класса. Прибыл не один, а в сопровождении личного водителя, в роли которого выступал хозяин машины, не рискнувший доверить дорогую иномарку ментам для всяких там операций. На Павле Григорьевиче была кожаная куртка цвета ноябрьской ночи, браслет 583-й пробы, взятый напрокат в отделе по борьбе с разбоями, и настоящий швейцарский хронометр, одолженный непосредственным начальником. Голову украшала прическа новобранца, специально сделанная накануне для полной достоверности. Подкачали ботинки, которые могли выдать с потрохами. Фирменных раздобыть не удалось, пришлось ехать в собственных – китайских с предательски стоптанными каблуками. Оставалось надеяться, что покупатель не обратит на них внимания. Хотя Виктор Романович, притаившийся сейчас с группой захвата в старом строительном вагончике, оставшемся от строителей дамбы, предупредил, что в таких делах мелочей не бывает. Когда-то он чуть не погорел именно на ботинках. Лет пятнадцать назад, в эпоху тотального дефицита, встречался с братвой под видом уголовника по поводу продажи партии анаши, а ментовские форменные боты с заклепками не снял. Потому как других у него просто не имелось. Придирчивая братва закосилась – не похож ты на нормального уркагана. Уважающий себя зек лучше босиком придет, чем в ментовских говнодавах. И стали плотно сжимать кольцо. От провала спас старый психологический прием. Виктор Романович со всего размаха врезал кулаком в челюсть старшему братку и заорал на всю улицу: «Ты, сохатый, когда порежешь с мое мусоров, тогда и будешь тявкать!» Братва одумалась, извинилась, анашу продала, за что и была жестоко наказана минутой позже… В общем, как говорит ментовская пословица, – хочешь жить, умей внедряться.
Вспомнив эту историю, Павел Григорьевич испытал легкую тревогу. Как оно сегодня обернется? Вдруг покупатель вместо денег достанет ствол, пожелав получить винтовку безвозмездно? Успеть бы свой выхватить… Или врубится, что мент перед ним. Может, ему тоже в челюсть заехать, чтоб не сомневался? Для опера Главка это было первым серьезным внедрением в жизни. И не хотелось ударить лицом в кронштадтскую грязь.