– Послушай, – сказал он отцу. – Ты прав, я ведь и правда урод. Только операция тут не поможет. Лучше убей меня. Прямо здесь и сейчас! Пожалуйста, я прошу тебя! Хочешь, я встану перед тобой на колени?..
Он и правда стал опускаться, но Подземный Доктор рывком, за шиворот, будто щенка, поднял его на ноги. Силы для этого нужно было немало, но казалось, что Доктору это ничего не стоило. Если не считать слез, покатившихся вдруг из глубоких глазниц.
– Не смей. Не смей! Не смей!!! – трижды повторил он, начав почти с шепота и закончив воплем раненого зверя. – Я все последние годы жил только ради тебя, ради того момента, когда ты окажешься рядом со мной. Ты когда-нибудь жил только ради чего-то одного?.. Чтобы всё остальное и все остальные были лишь декорациями, инструментами для достижения этой цели? Я готов был убить бога и дьявола, чтобы получилось задуманное, и я готов был стать вечным рабом одного и продать душу другому… Для меня никого нет на свете, кроме тебя! А донор – он всего лишь донор, он и рожден был только для этого, а не для того, чтобы жить.
– Но он человек!..
– Замолчи! Ты говоришь это не мне, а себе, чтобы очистить совесть. Ведь то, что предлагаешь ты – поместить неразвитый разум младенца в уродливое тело чудовища, – в тысячу раз хуже смерти! Не ври сам себе, не становись хуже, чем есть! Мы все не ангелы, но это не обязывает нас быть демонами. Оставайся собой. И делай то, что важно тебе. Только тебе! Тогда ты будешь настоящим и сильным.
– Но мне важен не только я сам. Мне важна моя жена, мой друг… – Глеб хотел добавить «мой отец», но не смог. В этот раз он и впрямь остался собой.
– А зачем твоей жене и твоему другу жалкий слизняк, который даже готов умереть, лишь бы не ждать каждый миг, что его раздавят?
– Вот именно… – почти беззвучно выдохнул Глеб. – И зачем я такой тебе?..
– У таких людей, как твоя мама и я, не мог родиться слизняк. Ты другой, такой, каким тебя вижу я. Просто ты оброс этой слизью, как своей мерзкой шерстью. Но шерсти скоро не станет, а от слизи я потом тебя тоже избавлю. Вместе, вдвоем, мы сможем всё!
– Но мне нужны и мои жена с другом!
– Неправда. Ты только что хотел от них сбежать.
– Что-о?!.
– Разве не ты умолял убить тебя? Или же смерть ты не считаешь бегством?
Глебу нечем было на это ответить. Ему было так плохо, словно его вывернули наизнанку, а потом сложили вчетверо, приминая края тяжелыми грязными сапогами. А вокруг растекалась сочащаяся из него вонючая гадость. Он оказался пропитан ею насквозь.
– Мы пришли, – поднял руку остановившийся впереди отец. – Приготовь автомат. И будь осторожен.