– А как же вы? – озвучил доктор Подволоцкий висевший у всех на языках вопрос.
– Ну, во-первых, я калач тертый, – усмехнулся начальник лаборатории, – меня без хрена не схарчишь. Во-вторых, я уже пожил – дети-внуки имеются. И посадят, так отсижу. А вы молодые, вам жизни на старте ломать ни к чему. А вообще, я думаю, всё утрясется. Устроят тут для острастки шороху, меня в отставку отправят, а наши наработки заберут в Москву. Там уже от своего имени всё оформят, запатентуют и продолжат работы. Говоря откровенно, мне думается, что весь сыр-бор и разгорелся-то оттого, что их завидки взяли: открытие мирового уровня – а тут какие-то архангельские мужики-лапотники, поморы, мать их ети!..
– Ломоносов тоже архангельский помор, – тихо сказал кто-то.
– Их бы воля – они б и Ломоносова турнули. Да поздно уже…
Тогда и вернулся будущий Подземный Доктор обратно в Великий Устюг. К жене, с которой за два прошедших года виделся лишь трижды: два раза приезжал на Новый год и однажды – на ее день рождения. Сказать, что супруга сильно обрадовалась возвращению Геннадия, было бы приукрашиванием действительности. Но она его приняла – в надежде, видимо, что со временем всё утрясется, вернутся былые чувства, что семья станет по-настоящему семьей, а не формальным штампом в паспорте. Что характерно, Подволоцкий супругу любил – и до своего отъезда в Архангельск, и живя вдали от нее, и вернувшись. Но эта любовь являлась словно вещью в себе – его чувство было для Геннадия Александровича самодостаточным. То, что любимой нужно оказывать хотя бы элементарные знаки внимания, казалось для него несущественным, а если точнее – он об этом просто не задумывался. Вероятно, потому, что на первом месте для него всегда была и оставалась наука.
По возвращении в Устюг доктор Подволоцкий не вернулся в больницу – после архангельской лаборатории эта мысль даже не приходила к нему в голову. Условия и уровни были в принципе несовместимы. Геннадий Александрович продолжил опыты самостоятельно, в пустующем гараже – старенькую «девятку» пришлось продать, чтобы купить хотя бы какое-то оборудование.
Однажды, ровно за неделю до Катастрофы, будущий Подземный Доктор, как обычно, вернулся домой из гаража далеко за полночь. К его удивлению, супруга еще не спала. Мало того, в гостиной был накрыт праздничный стол, романтично освещаемый свечами.
– Что это значит? – не стал скрывать удивления Геннадий Александрович.
– Выбирай сам, – сказала одетая в вечернее платье жена, с умело наложенной на красивое, но холодное, казавшееся совершенно равнодушным лицо косметикой. – Это или день рождения нашей новой,