специальному пропуску Би-би-си, прикрепленному к джинсам, прохожу в это здание через медные двери.
Правда, мне не поручали заниматься тем видом качественной журналистики, которую ценят и считают
наиболее достоверной во всем мире. Я не из тех, кто свергает правительства, разоблачает коррупцию или всю
ночь листает секретные досье, готовя материал, который на следующий день попадает на первые полосы
международной прессы. Я пишу сценарии небольших дурацких программ, которые помогают коротать время
пассажирам пригородных поездов, развлекают одиноких пастухов, слушающих «Всемирную службу» где-
нибудь на равнинах саванны, или привожу в замешательство обитателей тюрем, которые не понимают
современных шуток на злобу дня, так как сидят за решеткой с 1987 года. Странная работа, но я о ней думаю
так: кто-то ведь должен озадачивать пастухов и ставить в тупик заключенных.
В общем, как бы то ни было, я стал работать. Вернее, попытался. Но против меня были два обстоятельства.
Во-первых, мне не давала покоя волнующая мысль, что моя судьба находится в руках кого угодно, только не в
моих собственных, и что одно «да» на заданный к месту вопрос может безвозвратно изменить, улучшить или,
как считал Иан, разрушить мою жизнь. Во-вторых, делать мне фактически было нечего. В данный момент я ни
над чем конкретным не работал: один проект уже сдал, к другому еще не приступал. Конечно, можно было б
самому проявить инициативу. Но это означало бы, что я сам ищу себе работу. А кто ж так поступает? Да и
вообще, кто станет работать, если можно плясать и веселиться на солнышке, отвечая согласием всем подряд? Я
направился из редакции. Вид у меня был деловой, будто я шел на важное совещание, на котором собирался
рассуждать о важных вещах, употребляя такие словечки, как «слияние» и «иерархия». На подобных
совещаниях нормальные люди падают в обморок, а женщины их и вовсе избегают, опасаясь забеременеть от
обилия тестостерона в воздухе, насыщенного запахом лосьона после бритья. Настоящие мужчины выделяют
тестостерон вместе с потом.
— Привет, Дэнни, — неожиданно раздался слева от меня чей-то голос.
— Привет! — прогудел я, все еще преисполненный собственной важности.
— Как дела?
Ко мне обращался Роберт, инженер, с которым я довольно напряженно работал целую неделю над монтажом
одного проекта. Вообще-то, ту программу мы монтировали, как мне кажется, почти месяц, — главным образом,
потому, что Роберт пытался пробиться в финал одной викторины и посему каждые пять минут отрывался от
работы, дабы сообщить мне какой-нибудь малоизвестный факт о животном мире, или просил проэкзаменовать