Разъяснений не требовалось. Вся Германия содрогалась при одном упоминании этого адреса. На Принц-Альбрехтштрассе, 8, в Берлине размещалось главное управление гестапо и СД. Значит, Геттель действительно гестаповец!
Николай Иванович теперь не сомневался, что, раз Геттель завел разговор о нем с Валей Довгер, он непременно попытается прощупать и других его знакомых. Этот прогноз подтвердился уже на следующий день: «рыжий майор» вызвал к себе Лидию Лисовскую.
— Должен вас предупредить, — начал он, — что содержание нашего разговора строго конфиденциально и не имеет никакого отношения к факту нашего личного знакомства. Вы поняли меня?
Лидия поняла.
Удовлетворенно кивнув, Геттель продолжал:
— Что известно вам или вашей сестре о гауптмане Зиберте?
Пожав плечами, Лидия рассказала все, что считала нужным. Следующий вопрос Геттеля был довольно неожиданным:
— Не говорил ли Зиберт вам что-нибудь об Англии?
Лидия недоуменно переспросила:
— Об Англии? Никогда! Почему он должен говорить со мной об Англии? У нас достаточно других интересных тем для бесед.
Геттель был упрям:
— В таком случае, может быть, он употреблял иногда в разговоре английские слова?
Лидия рассмеялась.
— Но я не знаю английского языка… Насколько мне известно, Пауль говорит только по-немецки… Правда, он знает несколько десятков польских и украинских слов. Но их знают все немецкие офицеры, кто здесь служит…
Геттель задумался. Наконец, он пришел к какому-то решению:
— Я попрошу вас сделать следующее, фрейлейн. Попробуйте как-нибудь в разговоре с Зибертом случайно употребить словечко «сэр». Приглядитесь, как гауптман прореагирует на такое обращение, и доложите мне.
Дав понять, что разговор окончен, Геттель встал и рявкнул:
— Хайль Гитлер!
Теперь уже все стало ясно. Сам того не ведая, майор Мартин Геттель раскрыл свои карты. По-видимому, он решил, что гауптман Пауль Вильгельм Зиберт является… английским разведчиком, агентом пресловутой Интеллидженс сервис.
В штабе поняли, конечно, почему Геттель, подозревая Зиберта в шпионаже, не пытался задержать его, а стремился к личному знакомству. По-видимому, майор, по роду службы достаточно хорошо информированный о положении на фронтах, понимал, что гитлеровская Германия войну проиграла, что близкий крах неизбежен, а вместе с ним неизбежна и расплата за преступления, совершенные фашистами и лично им на советской земле. И Геттель решил, видимо, заранее войти в контакт с английской разведкой, чтобы, переметнувшись на ее сторону, уйти от возмездия.
Он логично рассчитывал, что «английский шпион» Зиберт оценит его молчание по достоинству и замолвит за него, майора Геттеля, несколько добрых словечек перед своим начальством в Лондоне. А там — не все ли равно, кому служить, Германии или Англии, лишь бы спасти свою шкуру. Не он, Геттель, первый, не он последний… А коли так, следовательно, Геттель не мог ни с кем из своего начальства поделиться подозрениями о личности гауптмана Зиберта.