Мысли порхали веселыми мотыльками, а щеки приятно горели. Сердце взволнованно, но тоже очень приятно билось. На столе перед Надеждой Михайловной лежал лист бумаги с распечатанным адресом, который Лапин не стал передавать через Звереву, хотя Надежда на него за это бы не обиделась. Он сам ее вызвал к себе, и Киреева торжествующе простучала каблучками по приемной, не повернув головы в сторону надутой Ириночки. Взяла из его рук через стол протянутый листок, мельком взглянула на строчки печатного текста. Радостно улыбнулась и поблагодарила счастливым голосом. Он пробурчал что-то в ответ и вновь уткнулся в бумаги.
Но Надя вместо того, чтобы, пятясь и приседая в книксенах, тут же направиться к двери, застыла в неподвижности, а потом, несколько поколебавшись, спросила: «Иван Викторович, а в чем вы собираетесь пойти на это мероприятие?» Не ожидавший ничего подобного, он замер, так и не поднеся золотое перо «паркера» к поверхности листа.
— А какое это имеет значение, госпожа Киреева? Разве это не мое личное дело, а? — немного более грубо, чем ему хотелось, вскинув голову, отозвался Лапин.
— Нет, ну что вы, это же очень важно! — не заметив грубости, горячо возразила она. — Мы ведь с вами должны будем изображать пару, не так ли? Чтобы было убедительно, следует продумать все до мелочей.
— Да? А вы не преувеличиваете данный аспект? — с сарказмом поинтересовался Лапин.
— Ну, если для вас важно, чтобы все прошло безупречно и нам с вами поверили, то не преувеличиваю. Мне нужно знать, в чем вы будете одеты, чтобы самой поработать над туалетом.
— Не знаю. Подберу что-нибудь. У меня много всего.
И тут Надежда выступила так, что до сих пор себе изумлялась. Она сказала:
— А давайте, — непринужденно произнесла она, — я приеду к вам завтра утром и подберу вам комплект. Свадьба на два часа дня назначена? А я в одиннадцать к вам подъеду, хотите?
Она произнесла эти слова очень просто и совершенно без подтекста, как будто они не взрослые люди, а второклашки и сидят за одной партой, и двери их квартир открываются на одну лестничную площадку.
«Однако, сильна. Лихо она скользит по острию, — хмыкнул про себя Лапин. — Круто. Заметь я малейшую слабину, она моментально схлопотала бы. Я не Иосиф Сталин, но летела бы она по коридорам большой испуганной птицей до самого выхода на улицу с трудовой книжкой в клюве. За развязное поведение и несоблюдение норм офисного этикета. Отличный кураж. А пусть приезжает. Забавно».
И он ей ответил:
— Если вы считаете, что цвет моего галстука — это важно, то приезжайте. Но я думаю, вы усложняете.