Дубыня, чтобы не расстраиваться еще больше, сказал, что пойдет спать, и лег в углу башни на сено, иссохшее до того, что от прикосновения превращалось в пыль.
Некоторое время он лежал и слушал тяжкие вздохи Полыни, а затем незаметно для себя задремал.
Дремал он, как ему показалось, мгновение, и вдруг почувствовал, что его трясут за плечо.
Дубыня открыл глаза. Над ним склонился Полыня.
— Что случилось? — спросил Дубыня.
— Ярослава тебя требует, — сказал Полыня.
— А что хазары? — спросил Дубыня, встал и выглянул в окно.
Ночь была безлунной: внизу было темно и тихо; вдалеке светились костры хазар; где-то хрипло лаяла собака. В садах звенели цикады. Из задонской степи веяло горячим дыханием. Душный воздух навевал сон: веки словно наливались свинцом, хотелось лечь на душистую охапку сена, зарыться с головой и забыться.
Дубыня тряхнул головой, освобождаясь от колдовских чар, тяжело вздохнул и с тоскою промолвил:
— Тихо все. Словно и нет войны.
Ему хотелось сказать, что он мирный человек, а ему приходится каждый день убивать людей, и это стало привычкой и, возможно, сегодня или завтра убьют его…
— Она тебя внизу ждет, — Полыня перебил мысли Дубыни.
Дубыня снова вздохнул, спустился по лестнице и внизу увидел перед воротами строй дружинников на конях.
Тут же оказалась Ярослава. Увидев Дубыню, она вполголоса приказала:
— Дубыня, собирай со стен всех людей и веди сюда. Сейчас пойдем на вылазку.
Такому распоряжению Дубыня несколько удивился — пеших воинов на вылазки никогда не брали — и спросил:
— Дозорных тоже брать?
— Я же сказала — всех! — зло проговорила Ярослава. — И пусть заберут жен и детей.
«Чтобы на вылазку брали жен и детей? Такого точно никогда не бывало!» — мелькнуло в голове Дубыни и он невольно воскликнул:
— Жен и детей?! Но их же убьют.
— Скорее всего. Пусть они скорее собираются. Мы ждать никого не будем, — сказала Ярослава.
— Но… — попытался получить объяснение Дубыня.
Ярослава грубо перебила его;
— Скажи им, что в город мы не вернемся, будем пробиваться и уходить вверх по Дону. И предупреди, чтобы брали только тех, кто может идти сам. Мы не можем связывать воинам руки. Те, кто не способен ходить сами, должны остаться в городе.
Дубыне теперь стало ясно — город решено оставить. Но Дубыня знал, что многие мужчины, ослабев от жажды, не были способны на длительный переход, а большинство женщин и детей настолько обессилели, что немногие из них способны были просто держаться на ногах.
— Понятно. Значит, сегодня мы умрем, — сказал Дубыня.
— Те, кто не умрет, тот спасется, — подчеркнуто холодно произнесла Ярослава и отвернулась, показывая, что ей некогда разговаривать с Дубыней.