К Дубыне подъехала Величка.
— Ты идешь со своими? — спросил Дубыня.
— Да, — коротко ответила Величка.
— А где сын? — похолодев, спросил Дубыня.
Величка перевернула со спины сверток.
— Вот он…
В свертке светилось сонное личико. Во сне ребенок чмокал губами, точно сосал грудь.
— Поляницы пойдут в первых рядах — вы, скорее всего, погибнете, — проговорил Дубыня и предложил: — Может, ты отдашь его мне?
— Нет! — Величка качнула головой. — Сегодня всех ждет равная опасность. Мне спокойнее будет, если ребенок будет со мной: если кому-то из нас суждено погибнуть, то погибнем мы вместе.
— Хорошо, — сказал Дубыня. Он поцеловал ребенка и попросил: — любимая, береги себя и сына.
Промолчав, Величка вернулась в ряды амазонок.
Провожая ее взглядом, Дубыня думал о том, как будет страшно тем, кто сейчас узнает, что им придется оставлять в городе своих любимых жен и детей, что для них будет медленной и мучительной смертью. И Дубыня с горьким облегчением думал, что его боги избавили от этого ужаса, потому что Величка пойдет в сражение рядом с ним, и, если суждено им будет погибнуть, то ни погибнут на глазах друг у друга.
«Умереть в сражении не страшно, страшно знать о неотвратимой смерти своих близких, когда ничем не можешь им помочь», — подумал Дубыня, обреченно махнул рукой и поднялся по лестнице.
— Что случилось? Почему воевода с дружинниками собрались у ворот? — спросил Полыня, увидев почерневшее от горя лицо друга.
— Полыня, беги домой, забирай свою жену и приходи к воротам. И поторапливайся. Скоро мы уходим из города, — хмуро распорядился Дубыня.
— Как «уходим»? — ужаснулся Полыня.
— Так — будем пробиваться через хазар.
— Это же верная смерть!
— Еще вернее, что умрем от жажды, если останемся.
Полыня наклонил голову и заплакал:
— Ты чего? — спросил Дубыня.
— Она уже не может ходить, — сквозь слезы проговорил Полыня.
— Ты принеси ее к воротам, а там я тебе помогу, — сказал Дубыня.
— Ты поможешь? — вскинулся Полыня и тут же опустил голову. — Нет. Если ты будешь ее нести, то как ты будешь сражаться? Как я буду сражаться? Мы погибнем, если возьмем ее.
— Но что же делать? — спросил Дубыня.
Полыня вытер глаза:
— Пойду, увижу ее в последний раз. Прощусь… Она была хорошая жена.
— Иди, — сказал Дубыня.