— Хазары испуганы так, что не способны сражаться не только со славянами, но и вообще с кем-либо.
— Это хорошо. Пока ты стоял под Белой Вежей, я собрал преданное мне войско. Они убьют любого, на кого я им покажу. Пора избавиться от подлых заговорщиков. Я отдам приказ арестовать всех тарханов из тюркских и аланских родов.
— Отец, мы восстановим против себя тюрков и аланов, а в любой момент к городу могут подойти славяне. Может, сначала отразить нападение славян, а уж потом заняться заговорщиками? — осторожно заметил Манассия.
— А со славянами мы договоримся. Я заплачу им столько, сколько они захотят.
— Но, может, договориться и с тюрками и аланами? Они все же свои.
— Эти «свои» хуже чужих. Тюрки и аланы хотят слишком многого — они хотят власти. А славяне возьмут выкуп и уйдут.
— Но где мы возьмем столько золота? Неужели из наших сокровищниц?
— Золото мы возьмем из имущества заговорщиков, — сказал Абадия.
— Ты, думаешь, заговор все же существует? — спросил Манассия.
— Он должен быть. Если и нет заговора, то мы должны его придумать. Пока мы не разгромим аристократию, она представляет для нас угрозу.
Тела убитых и раненых еще не были убраны с места сражения, и среди мертвых тел, ища раненых, ходили женщины. Слуги собирали доспехи и оружие, которые еще могли пригодиться воинам, и сносили их в одну кучу.
Дружинники выбирали самое лучшее оружие и доспехи. Золото, серебро, оружие, доспехи и другие ценные вещи сразу относили на корабль Гостомысла.
Оружие и доспехи князь при необходимости раздавал нуждающимся.
Ценные вещи делились, согласно обычаю, позже.
Гостомысл пожелал осмотреть крепость. Вместе с ближними боярами, сопровождаемый Красимирой и князем Вячеславом, он въехал в Белую Вежу.
Вид мертвых не смущал Гостомысла: за недолгую жизнь ему уже пришлось участвовать в сражениях, рисковать своей жизнью и убивать других. Соседство со смертью для воина — обычное дело.
Но то, что Гостомысл увидел в Белой Веже, заставило его побледнеть и ужаснуться: улицы города были завалены высохшими трупами женщин и детей, воздух был пропитан запахом тления.
Заметив, что Гостомысл едва держится в седле, Медвежья лапа, который и сам чувствовал себя не лучшим образом, предложил:
— Может, вернемся на берег?
— Да, — едва прошептал Гостомысл, с трудом сдерживая тошноту.
Медвежья лапа протянул ему флягу:
— Отпей, князь, вина, легче станет.
Гостомысл взял флягу и сделал глоток. Вино тут же ударило ему в голову, но он и в самом деле почувствовал себя легче.
Медвежья лапа приказал одному из дружинников:
— Скачи, пусть в лагере приготовят для князя шатер.