Осознав это, Эдик тем не менее сознавал, что меняться поздно, ибо горбатого только могила исправляет. Даже измена жены и ее уход к Андрею вместе с сыном не могли заставить его думать о людях иначе, чем его воспитали. Это он виноват. Он не туда смотрел. Он смотрел на жену и сына. И потому не мог видеть, куда все идет. И кто вообще ведет семью. Оказалось, ее вела жена, и вела туда, куда ей надо. Что ж, он учел и эту свою ошибку.
В третий раз, при создании этой насквозь лживой семьи, он уже не мог допустить ошибку просто по определению — ибо теперь он смотрел, как и подобает россу, вперед, смотрел, куда вести семью — и как он мог ошибиться? Он же постоянно видел, куда идет. К росту, жизни и процветанию новой семьи. Как не кривлялись мальчишки, он не смотрел на их кривляния. Но смотри, не смотри, а они цепляли и мешали все сильней — и на место жены могла встать только та, что способна отбить их наскоки.
— …размечтались… — ворчал Эдик, прижимаясь спиной к дверям. — Маму им подавай…а вот это видели? — Он показал сыновьям фигу.
— А почему? — заныл Витька. — Нам тетя Люда нравится. Хорошая мама.
— И тебе она нравится, пап, — уличил Коля. — Раз ты с ней спишь.
— Я не спал. Я утешал. А если и спал, и что? Я и с котом сплю, и что? Он тоже мама?
Сыновья задумались.
— Это кот с тобой спит, — возразил Витька. — Он с кем хочешь спит, и с нами, и с дедом, и с Джульбарсом спит.
— Он гад. Он сам по себе, ты сам говорил, — добавил Коля. — А с тетей Людой ты сам спишь. Значит, она мама… — но голос его упал. Осознал неубедительность довода. Кот с кем хотел, с тем и спал — так он, что? Папа? Он кот и сволочь, а папа есть папа.
— Короче, оба заткнулись, — сказал Эдик. — Когда тетя Люда оденется и выйдет, вежливо поздороваетесь и назовете тетей Людой. А пока выкладывайте новости. С чем прибежали?
— Ну-у… — заныли сыновья, но папа стоял скалой, разглядывая потолок, выдерживая невидимое давление, пока не ощутил спиной, как зашевелилась дверь.
— Хватит ныть. Выкладывайте новости, — сказал он, отходя в сторону.
Людочка вышла, розовая от смущения, и услышала унылое: — Здрассть, теть Люд.
— Рада вас видеть, — сказала в пол Людочка, усаживаясь за свой секретарский стол.
— Деньги кончились, — сказал Коля.
— И мы соскучились, — сказал неуверенно Витя.
— Ага! — обрадовался Эдик. — Я почему-то по вам не скучаю. А почему? Я делом занят. Я бьюсь с окружающим нас миром и вырываю у него трудовую копейку для семьи. А что же сыновья? Вместо того, чтобы поддержать и помочь бедному папе, они маются от безделья. Им скучно. Папа их еще развлекать должен. Людмила Марковна наверняка сомневается — а мои ли вы сыновья?