— Потому что это я стучала прокурору! Так и знай… — Танька быстро-быстро заморгала ресницами. — Тебе правду сказали — это я.
— Да знаю. — Эдик махнул рукой. — Это мелочи. Я только еще сильней влюбился. Ты патриотка. Молодец. А я вор и мерзавец. Но я люблю тебя.
— Да? — Танька уцепилась за край стола. Ее явно шатало от борьбы чувств. — Это я писала МТС-33, понятно?! — Она выпалила это, сама не ожидая, и напугано прикрыла рот ладошкой.
— Я всегда это знал, — сказал Эдик. — Но никому не говорил. Я надеялся, что…нет, я просто уверен, что МТС-33 — это Милый Танькиному Сердцу — Эдик, Эдик. Я же люблю тебя.
— Нет, там вовсе не Эдик, Эдик, а две тройки. — Танька чуть смутилась. — И я тебя…это…ненавижу.
— Эдик, Эдик, — настаивал Эдик. Ты просто хитрая. Но я догадался. — Ты меня любишь, да? Я же чувствую. Я же тебя люблю.
— Там две тройки. И запятая.
— Ты очень хитрая. Меня не обманешь. Я очень обрадовался, когда расшифровал. Я же люблю тебя.
— Там две тройки. Молю Тебя о Сынишке — Три целых и три десятых килограмма — вот что такое МТС, а вовсе не Эдик, Эдик. Это я молилась там, понял?
— Ты страшно хитрая. Я бы так не сумел придумать, чтоб и меня зашифровать. Я тупой. Мы созданы друг для друга. Любимая. Можно тебя обнять?
— Нельзя.
— Ну почему нельзя? Я же тебя люблю.
— Потому. — Кисточка упала из ослабевших пальцев. Разум у Таньки явно забуксовал, держался за счет упрямства. — Ты все врешь. Что ж ты так долго скрывался?
— Я же занят всегда. А поцеловать тебя можно?
— Не…льзя… — Танька уже дрожала, когда Эдик коснулся ее плеча. Она вздрогнула, попыталась вырваться из угла, чуть не свалила Эдика, чуть не свалила табуретку, попавшую под колени, плюхнулась на нее и чуть не сверзилась вместе с табуреткой на пол. И точно бы сверзилась, если б Эдик не успел ее подхватить, и на пол они сверзились вместе, чуть позже, после угасающей словесной перестрелки между «люблю» и «ненавижу». Любовь, как всегда, победила, и вскоре к двери понеслись «кошкины вопли». Правда, гораздо тише обычных, когда их нужно было добросить до слуха подлого Эдика, который отдал бедную Таню злому Ваньке, ограбил бедную Таню, всячески не замечал и игнорировал, и пытался избить, и не бил только потому, что мерзавец, и при первом же удобном случае тут же изнасиловал, и вообще он убийца, голубой, ворюга и кобель, и еще обманщик и наглец.
Эти обвинения Татьяна Витальевна Ратникова повторяла уже не так уверенно, как в начале встречи, да и звучали они со все большим сомнением после каждого возражения Эдика «но я же тебя люблю». Еще с час Эдик вытирал с Таньки слезы, сопли и все, что можно вытереть, вытирал и выглаживал, не выпуская пленницу из объятий, прежде чем убедил Таньку ему поверить. Она не привыкла верить людям. Так ее воспитали. И сейчас до конца не поверила, что Эдик ее действительно любит, и потому после некоторых пререканий она согласилась вылететь в Лондон, ладно, но только в качестве секретарши, а там еще посмотрит на поведение Эдика, на дом и прочее, и тогда уж, возможно, выйдет за него замуж, если он ее не убьет, конечно. Эдик оставил Таньке свою машину с водителем, и она обещала прибыть в аэропорт к нужному времени, собрав вещички и заперев квартиру.