Ева пропустила мимо ушей сдавленное фырканье Пибоди.
– Миссис… Эрнестина, мы не носим пистолетов. Пистолеты давно запрещены. Полицейские вооружены парализаторами. Я хотела поговорить о вашем фургончике.
– Как бы вы ни называли эту штуку, из нее можно выстрелить и здорово всыпать мерзавцу. Она тяжелая?
– Не очень. Фургон, Эрнестина. Ваш фургон. Когда вы пользовались им в последний раз?
– В воскресенье. Каждое воскресенье я вожу группу к десятичасовой службе в церкви Святого Игнатия. Большинству моих подруг трудно проделать такое расстояние пешком, а максибусы… Людям моего возраста тяжело запомнить расписание. Кроме того, так веселее. Знаете, я была «ребенком-цветком».
Ева захлопала глазами.
– Цветком?
– «Ребенком-цветком». – Эрнестина хихикнула. – О, еще в прошлом веке! Это было весело. Теперь я снова стала католичкой. Так удобнее.
– Не сомневаюсь. Кто-нибудь имеет доступ к вашему фургону?
– Ну… В гараже есть один славный мальчик. Присматривает за моей машиной. И берет с меня лишь половину платы. Очень хороший мальчик.
– Мне бы хотелось знать его имя и адрес гаража.
– Зовут его Билли, а гараж на Восемнадцатой Западной, на пересечении с Седьмой авеню. Всего в квартале отсюда, так что добраться легко. По воскресеньям я беру машину и оставляю ее… Да, и в третью среду месяца, когда у нас проходят собрания общины.
– Кто еще водит вашу машину или имеет к ней доступ? Друзья, родственники, соседи?
– Да, пожалуй, никто. У сына своя машина. Он живет в штате Юта. Стал мормоном. А дочь в Новом Орлеане, она поклонница культа вуду. Еще у меня есть сестра Мэриан, но она больше не водит машину. И внуки…
Ева послушно записывала имена внуков, правнуков и – о господи! – всех родственников до неизвестно какого колена.
– Эрнестина, мне нужно ваше разрешение, чтобы проверить фургон.
– О боже! Вы думаете, что его могли использовать для совершения преступления? – Ее сморщенное личико вспыхнуло от возбуждения. – Это потрясающе!
– Да уж, – согласилась Ева.
Оказавшись наконец на улице, она втянула в себя влажный липкий воздух как родниковую воду.
– По-моему, я проглотила клок шерсти, – сказала она Пибоди.
– На вас столько кошачьей шерсти, что из нее можно соткать ковер. – Пибоди отряхнула форменные брюки. – На мне тоже. Почему старухи так любят кошек?
– Кошки – славные существа. У меня тоже есть кот. Но если я начну коллекционировать их как марки, пристрели меня.
– Можно включить это в протокол?
– Не стоит. Давай поговорим с Билли, этим добрым самаритянином из платного гаража.
«Добрый самаритянин… Держи карман шире», – подумала Ева.