– И что ты сделал тогда? – повторила вопрос Беатриче.
– Искал. Я рассказал какой-то женщине о том, что слышат крики отчаяния. Мне показалось, что они доносятся из жалкой лачужки, расположенной поблизости от ее собственного жилища. Она мне ответила, что там проживает одинокая сумасшедшая по имени Маржантина… «Она часто кричит, – добавила эта женщина. – Мы уже не обращаем внимания на ее крики. Зла она никому не причиняет…» Тогда я спросил: «А вы уверены, что эта женщина живет одна?» – «Уверена, – услышал я в ответ. – Я знаю ее много лет. Все знают, что Маржантина живет одна, словно дикий зверь».
– И что ты сделал после этого? – продолжала расспрашивать Беатриче.
– Подошел к двери лачужки и постучал. Через пару минут на верхней площадке полуобвалившейся лестницы я различил неприглядный силуэт растрепанной женщины, которая диковато разглядывала меня… Я сказал ей: «Чей-то голос доносился отсюда. Вы кого-то звали?» Она приложила палец к губам и ответила: «Тише! Не будите тайну Блуа. Я смеюсь, а вы заставляете меня плакать». Уходя, я дал ей золотой. Проблеск разума сверкнул в ее глазах. «У меня есть другие… Много других. Теперь я богата. Одна добрая дама подарила мне кошелек, полный таких же золотых…» И тогда я ушел! – Рагастен устало махнул рукой.
А Беатриче уже несколько секунд не слушала его.
– А этот дом, – спросила она, – дом сумасшедшей, где находится? Рядом с улицей Вольных Стрелков?
Рагастен удивленно взглянул на супругу.
– На этой самой улице. Второй или третий дом от угла. Как ты узнала?
– Слушай. Вчера утром ты позволил мне сопровождать тебя. Я оставалась в карете со Спадакаппой, а ты рыскал по кварталу. Мимо верхом ехал какой-то молодой человек. Я его не видела, но он обменялся несколькими словами, и звук его голоса перевернул мою душу. Когда я подняла занавеску, он был уже далеко. Этот молодой человек, голос которого так глубоко затронул мое материнское сердце, выехал из того же квартала, с той же улицы, на которой ты услышал имя Манфреда! О, как же близко он был от меня, но я не позвала его. Не прижала к своей груди! Это был он!
Беатриче тоскливо посмотрела на Рагастена.
– Возможно! – пробормотал он. – Завтра я вернусь, обыщу все дома и узнаю, кто звал Манфреда!
– Завтра! – с упреком вскрикнула Беатриче.
– Душа моя, мне надо сейчас торопиться на аудиенцию к королю. Пойдет речь о нашем сыне.
– Ступай. Но оставь мне, пожалуйста, Спадакаппу. Может быть, он мне понадобится.
– Он останется с тобой, – уходя, сказал Рагастен.
Беатриче проводила супруга бесконечно нежным взглядом.