XXXIII. Кто звал манфреда?
Герцогиня д’Этамп, вернувшись в Лувр после экспедиции в логово Маржантины, отправилась в покои, которые занимала герцогиня де Фонтенбло.
Апартаменты имели два выхода. Один из них вел через ту прихожую, в которую мадемуазель де Круазий приводила Трибуле. С другой стороны можно было войти через заднюю комнату, куда удалялись прислужницы герцогини де Фонтенбло. Именно через эту комнату и прошла герцогиня д’Этамп. Там возле камина дремала в кресле мадам де Сент-Альбан.
Герцогиня взяла ее за руку. Старая дама встала, поприветствовала герцогиню глубоким поклоном и застыла в ожидании расспросов, словно бы Анна де Писселё была королевой Франции.
– Ну, моя милая Сент-Альбан?
– Прошлой ночью приходил шут.
– Расскажите-ка об этом, – попросила герцогиня, усаживаясь.
– Шута привела мадемуазель де Круазий.
– Еще одна изменница!
Мадам де Сент-Альбан ядовито усмехнулась. Мадемуазель де Круазий была молода и красива, это стало двойной причиной ненависти старухи.
– Так вот. Шут вошел, юная герцогиня бросилась в его объятия, называя своим отцом, ну и всё такое: ей, мол, совсем не нравится в Лувре, она только и думает, как бы выбраться отсюда… Оба много плакали…
Анна де Писселё изумилась.
– Значит, это правда, – сказала она. – Герцогиня – дочь Трибуле. Она не лгала, не сошла с ума, когда взяла его за руку и перед всем двором закричала: «Вот мой отец!»
– Приходится поверить, что это правда, – посчитала своим долгом подтвердить мадам де Сент-Альбан.
– А что потом? – спросила герцогиня.
– Потом? Шут должен вернуться сегодня вечером, около полуночи, и они попытаются убежать.
– Сегодня вечером! То есть сейчас! Почему вы не предупредили меня раньше, старая дура!
– Я наблюдала за мадам герцогиней и не имела возможности посекретничать с ней.
– Замолчите!.. Вы, должно быть, совсем не одна находились здесь?
– Не понимаю, что хотела этим сказать мадам герцогиня, – старуха изо всех сил старалась не покраснеть.
– Где вы прячете своего любовника… Алэ ле Маю?
– Мадам… – забормотала Сент-Альбан.
– Да перестаньте! Вы же видите, что я тороплюсь…
В этот самый момент дверь комнаты открылась, к герцогине подошел офицер и, поклонившись, сказал:
– Я в полном распоряжении мадам герцогини.
Это и был Алэ ле Маю, младший офицер королевской гвардии. Ему было под пятьдесят. Он был беден и уже лет тридцать ждал случая сделать карьеру.
Этот офицер давно позабыл о совести; он готов был на всё. Его можно бы назвать обычным проходимцем. Мадам де Сент-Альбан, старая, преувеличенно стыдливая, сварливая женщина, никогда никем не любимая и отчаявшаяся встретить любящего человека, достаточно дорого платила за иллюзию любви, которую приносил с собой этот служака.