— Великий герцог ежегодно получает на содержание от государства триста тысяч золотых франков. Эта сумма специально оговорена конституцией. Не считая ассигнования герцогскому двору…
— Во цэ гарна должность! — присвистнул Сарычев.
— Сударь, — раздался вдруг над ними голос, — не угодно ли вам будет взять метлу и подмести окурки?
Лейтенант Гориков — и откуда только появился! — насмешливо смотрел на Андрея.
— А почему, ваше величество, вы думаете, что это я разбросал?
«Ваше величество» — это была, конечно, дерзость. Андрей рисковал, но лейтенант принял юмор.
— Соблаговолите выполнить приказание! — повторил он.
«Ему понравился мой ответ», — с гордостью за свою выходку подумал Андрей и кинулся за метлой.
Делом одной минуты было смахнуть окурки в бачок. Приставив метлу, подобно карабину, к ноге, Андрей отвел ее вправо — по-старинному «на караул» — так стражники приветствовали у входа во дворец королей.
— Ваше величество, ваше приказание выполнено!
— Вы бы лучше с карабином поупражнялись, — нахмурился лейтенант. Но сквозь серые щелочки глаз, как тогда в вагоне, блеснула ирония. — Покажите, Сарычев… Тройной!
Тройной? В уставе Андрей такого приема не помнил. Сарычев с удовольствием взял карабин, примкнул штык и, скомандовав самому себе «На кра-ул!», неуловимым движением перевернул карабин вокруг себя — только молния стальная мелькнула слева-справа — и замер.
— Тройной с обхватом! — выдохнул после паузы Сарычев. Он посмотрел на Плиткина, на Матюшина, на лейтенанта, ища одобрения, и вдруг повернулся к Андрею: — Повтори!
Андрей смутился. Даже и пробовать не стоило личный, изобретенный Сарычевым прием. И тут вспомнил: в школе только он один из всего десятого «Б» мог по всему коридору, балансируя указкой на пальце, пронести на ее кончике кусочек мела.
Андрей огляделся, нашел камешек, положил на мушку карабина и, скомандовав себе «На пле-чо!», пошел по плацу строевым шагом, глядя прямо перед собой. Он нес карабин «свечкой», по всем правилам, так, чтобы тот не касался плеча, и все ждал щелчка об асфальт. Рука пружинила, немела, но камешек каким-то чудом держался. Андрей повернул назад, вплотную подошел к Сарычеву, приставил карабин к ноге и снял с мушки камешек.
— Браво, Звягин! — хлопнул ладонями лейтенант и, взглянув на часы, пошел на середину плаца.
Это панибратское, штатское «браво», прозвучавшее в устах командира как поощрение, Андрея смутило.
— А шо? Притираешься… — обронил Сарычев.
И по грубовато-небрежной фразе этой Андрей понял, что принят в ряд встречного строя окончательно.
— Становись! — разнеслось над плацем.