Веспасия читала о деле Транби-Крофт. Жирные черные буквы в газете сообщали, что вердикт вынесен: виновен. Это показалось суперинтенданту несколько жутковатым. Он не имел понятия, передергивал сэр Уильям Гордон-Камминг при игре в карты или нет, но сам факт того, что мошенничество в картах стало предметом обращения в суд, в котором принимало участие столько людей, дававших такие разноречивые показания – что, в свою очередь, вызвало всеобщую ненависть и скандал национального уровня, – был настоящей трагедией. Этого просто не должно было произойти. Абсурд был уже в том, что простое жульничество выросло до таких вселенских масштабов.
– Думаю, что принц Уэльский рад, что все наконец закончилось, – сказал Томас.
Веспасия посмотрела на газету, лежавшую на полу. Ее лицо посуровело.
– Наверное, вы правы, – холодно сказала пожилая леди. – Сегодня первый день скачек в Аскоте[38]. Он не остался в суде, чтобы выслушать вердикт. Ко мне, по дороге домой, заехала леди Друри; она рассказала, что принц отправился в королевскую ложу в сопровождении леди Брук, что как минимум не совсем тактично. Толпа встретила его криками и свистом.
Питт вспомнил, что леди Камминг-Гульд ненавидит смотреть на кого-либо снизу вверх, и быстро сел.
– И что теперь будет с Гордон-Каммингом? – поинтересовался он.
– Его уволят из армии, выгонят из всех клубов и устроят ему бойкот в обществе, – ни минуты не колеблясь, ответила тетушка. – Ему здорово повезет, если кто-то решится поддерживать с ним знакомство.
По ее лицу трудно было понять, что старая дама думает обо всей этой ситуации. Видно было, что она жалеет сэра Уильяма, но жалеть его она могла, если он был виновен. Суперинтендант знал ее достаточно хорошо, чтобы понимать, насколько сложные чувства она испытывает. Веспасия принадлежала к тому же поколению, что и королева Виктория, к поколению, для которого честь всегда стояла на первом месте, а карточные развлечения и эгоистический образ жизни наследника престола не извинялись его королевским статусом. Более того, этот статус делал его еще более достойным порицания за подобные поступки. Правда, как слышал Томас, леди Камминг-Гульд была полной противоположностью королевы во всем, в чем только можно, хотя и жили они в одну и ту же историческую эпоху.
– А вы думаете, Гордон-Камминг действительно виновен? – спросил суперинтендант.
Пожилая леди открыла свои фантастические серо-серебряные глаза, даже не пошевелив идеально изогнутой бровью:
– Я много об этом думала – по причинам, которые касаются проблемы, стоящей перед нами. Транби-Крофт можно рассматривать как некий градусник общественного мнения, по крайней мере, мнения той части общества, которая волнует Данрайта Уайта и Брэндона Балантайна. – Она слегка нахмурилась и посмотрела прямо на Питта. – Нельзя отрицать, что то, как он делал ставки, было совершенно неприемлемо, особенно принимая во внимание то, в какой компании он находился. – Выражение ее глаз было невозможно понять. – Никто бы не смог достойно выйти из такой передряги – ни мужчина, ни женщина. Кто-то высказал предположение – и оно кажется мне не таким уж абсурдным, – что все это было намеренно организовано с целью именно дискредитировать Гордон-Камминга и таким образом уничтожить его как соперника принца Уэльского, в борьбе за милости Фрэнсис Брук.