— Еще чего-нибудь?
— …А больше ничего не было.
— Не, лапонька, так не пойдет. Сколько ему лет, как выглядит, к кому заходил, во что одет? Ты, милочка, взрослая уже, соображать должна, — возмутился Паша и даже отложил газету.
— Мне почем знать, к кому он шел. Ох, ё… Мало ли всякой швали в гостинице живет. Лет двадцать. Стриженый. Одет… Как одет… Джинсы, куртка джинсовая на меху, воротник такой белый. Шапка черная. Прям горшок. Мужик и мужик.
— Опознать-то сможешь?
— Господи, да они все на одно лицо. Ни рожи ни кожи. Кто ж их различит? На улице мимо пройду — не замечу. И потом, я проститутка, а не художник. На физиономию внимания не обращаю. Вот вы — мужчина видный.
— Горе ты мое. «Друзья мои, я опечален. Водка „Распутин“ такая популярная, что многие стали использовать мое имя и копировать этикетку». Хоть что-то ты запомнила?
— Кольцо у него было.
— Какое, ё-моё?
— Такое. Вроде из золота.
— С камнем, без?
— Без. Точно. Гладкое, в общем. На малыше. Ну, в смысле на мизинце. Левая рука.
— Ладно, дуся. Когда это было?
— Вчера, днем.
— А подружкам когда сболтнула?
— Да вечером. Собрались вместе, трепались ни о чем, вот и…
— Больше точно ничего? Может, еще что запомнила?
— Нет.
— Ладно. Иди, любимая. И бесплатный совет: если что интересное рассказать хочешь, из гостиницы предварительно уйди.
— Значит, Верка стукнула? Или…
— Ступай, дорогая.
— Э-э… — вмешался я. — У тебя имя-то есть?
— Просто Мария, дорогой. Доблестной милиции — скидка.
И девчушка растворилась в темноте коридора.
Теняков достал сигареты и закурил.
— Как же тебе, браток, удалось доставить сюда настолько странное существо?
— Сама вызвалась. Может, она чего другое подумала?..
Александр Парамонов родился в январе тысяча девятьсот семьдесят первого года. Учился неважно, закончил восемь классов, на том и остановился. Умственными способностями Саша обладал невеликими, но все познается в сравнении, у иных и этого нет. Родители Александра скончались один за другим далеко не в самом почтенном возрасте по причине банальной — алкоголизм. Парамонову тогда только-только исполнилось шестнадцать. Родителей хоронило государство, оно же устроило не особенно огорченного таким поворотом событий подростка в некое забавное ПТУ. Году эдак в тысяча девятьсот восемьдесят восьмом, когда начали явственно просматриваться контуры будущего уголовно-мафиозного государства, Сашу из ПТУ выгнали. Обладая развитой интуицией, он быстро сообразил, что именно нынче может обеспечить себе спокойную жизнь, и сошел с тропы простого, честного гражданина великой, могучей страны. Говоря проще, стал бандитом. Нельзя сказать, что на этом поприще он моментально достиг всего, о чем мечтал, но некоторых успехов добился. Сколотив крепкую уличную команду, он начал с низов, а именно: с грабежа прохожих темными, а равно и белыми ночами. От армии Саша закосил и сосредоточился целиком на работе. Когда в моду у бандитов вошел другой вид заработка — рэкет, а проще говоря — вымогательство, Парамонов был уже вполне сформировавшимся подонком. Свое первое убийство он совершил в девятнадцать лет, и было это убийство главаря группировки, контролирующей район, на который претендовал Александр со своей шайкой. Конкурентов он вскоре заставил признать его силу и превосходство, заодно совершив еще несколько зверских убийств коммерсантов, для устрашения особо ретивых. Впрочем, Саша вовсе не был злым человеком. Скорее, равнодушным. До поры он на многое не претендовал, разумно рассудив, что уж лучше то малое, что имеешь, зато без проблем. Однако когда его группа достигла пятидесяти «бойцов», а затем и «стрелков» (разница здесь в наличии стволов), то Парамонов решил потеснить соседей и начал со своего района. Время, однако, было им выбрано крайне неудачно. Первый же сосед, сильно удивившись настойчивости паренька (Парамонову едва исполнилось двадцать два), предложил жить дружно и объединиться, в противном случае угрожая значительными неприятностями. Александр, хорошенько подумав, предложение принял и стал полноправным владельцем лучшей части Ленинского района и обладателем официальной должности «звеньевой», что вполне соответствовало количеству его стрелков. Прожив два с лишним года в свое удовольствие, Саша абсолютно забыл, что на белом свете, кроме радостей, существуют еще и такие вещи, как неприятности, иногда очень крупные. Вспомнить, однако, пришлось.