— А что вы насчет Голливуда говорили?.. — напомнил я робко.
— Пожалуйста! У меня есть очень хорошие друзья в Голливуде. Вы напишете сценарий, любой, но желательно русскую мелодраму, и станете автором нашей великой фабрики грез.
Вот так и получилось, что уехал я из Штатов с фотографией таинственной Натальи Розановой и обещанием протекции в Голливуде.
В Питере я забыл на некоторое время о договоре с мистером Джонсоном. Что вполне извинительно. События здесь оказались весьма бурными. Евграф Акимович стал работать на частный сыск — это главное, что меня ошарашило. Когда я ему позвонил, Акимыч просил к нему приехать по возможности скорее.
Евграф Акимович попросил заведующую отделением выделить ему какой-нибудь уголок для беседы с Демидовым. Ему на час предоставили комнатку старшей сестры. Демидов явился через несколько минут. Изрядно помятое лицо, давно не стриженный, в сером халате и белом больничном белье он мало был похож на бравого рискового омоновца.
— Здравствуй, Володя! Ты, наверное, слышал обо мне. Стрельцов Евграф Акимович, работал в Горпрокуратуре старшим следователем. Как чувствуешь себя, не спрашиваю, поскольку могу себе представить. Расскажи лучше, как воевал. Сейчас много чего болтают о войне.
— Вот именно, болтают, Евграф Акимыч. Да что там рассказывать?! Война она и есть война. — Демидов махнул рукой.
— Давай по порядку, Володя. Я ведь знаю все только понаслышке и в общих чертах.
— А вы зачем ко мне приехали, Евграф Акимыч? Так просто навестить старшие следователи не ездят.
— Вова, так просто и кошка не фыркнет. Но навестить тебя мне, честно говоря, хотелось. Уж больно много эта телевизионная братия болтает.
— Это не братия, это какая-то шобла-ёбла, — начал заводиться Демидов.
— Спокойно, Вова, спокойно. Без эмоций.
— Да как без эмоций? Ведь таких тварей… Как русский солдат — так трус, дезертир, садист, убийца. Как чужой — так герой, защитник отечества. Русских можно грабить, убивать — ничего, все в порядке вещей. Поливают дерьмом Россию и стараются, чтобы из дерьма не вылезала. Лет восемь армию разлагают, а стала армия воевать — переругались. Как? Они еще и воюют! Надо эту армию окончательно уничтожить, унизить, растоптать. Зато всяких мафиозных иноземных «спонсоров» до небес возносят. А «спонсоры» эти задницей на Россию сели и эту задницу лизать заставляют. Не могу я… злости не хватает…
— Вова, не расстраивайся так! Россия была и будет. А что с болтунов взять?
— Нет, вы подумайте, в газетах и по телику меня, вас и вообще всех русских зовут русскоязычными. А? Каково? Это значит, при коммунистах я был советским. Русским назваться не мог — шовинизм. А теперь я снова не русский, а какой-то, хрен знает, — русскоязычный!