– Знаю, работали вместе когда-то.
– Поделитесь. Любая половина – твоя. – Опять улыбнулся. – Не обмани хорошего человека.
– Обижаешь, я ведь немного честный. – Я взял «дипломат»; по весу – то самое.
И не только честный, но и не жадный. Пожалуй, все ему отдам – по заслугам и честь. И мне это наградой будет. За хорошую работу.
– Проверю? – спросил, я, поставил «дипломат» на колено и тронул замки. – Посчитаю? Сами учили…
Рустам – молодец – даже не вздрогнул:
– Не раскрывай – потом не закроешь. Еле умял деньги, купюры мелковатые.
– Ладно, – согласился я. – Где Лариса?
– В гостинице.
Ну что было делать? Стрелять первым нельзя, а возиться с ним некогда.
– Ну, будь. Еще увидимся.
И опять он улыбнулся. Дурак…
В гостинице Ларисы не было. Выписалась. В «Пахаре», на квартире – тоже, хотя я долго держал палец на кнопке звонка. Похолодев, я опять помчался в «офис».
Еще на шоссе я увидел впереди и немного в стороне зловещее зарево. Потом меня стали обгонять пожарные машины.
К «офису» я подъехал, когда он уже рухнул, объятый пламенем, вздымая тучи искр, головешек, дыма. Рустамовой машины здесь уже не было, зато света было достаточно.
Я развернулся и медленно поехал к Максимычу.
– Тебе покушать надо, – сказал Максимыч. – Сейчас картошки пожарю. Селедочка есть. Лучок. Поручик рыбкой поделится. Полежи пока.
Я лег и уснул.
И мне ничего не снилось.
Максимыч разбудил меня.
– Утро уже, Леня. Оно вечера мудренее. Умывайся, покушаем и что-нибудь придумаем.
Я сел к столу. Максимыч поднял стакан:
– Давай. Лучше нет – с этого день начинать.
Я выпил, в голове действительно прояснилось. Навалился на жареную картошку. Хрустел луком. Отламывал ломтями хлеб. Максимыч с удовольствием смотрел на меня.
– Хорошо ешь – люблю.
– Где она может быть, Максимыч? Жива ли?
– Сейчас поищем. Ее вещь какая-нибудь нужна. Или фотография. Нет у тебя?
– Откуда?
И тут я вспомнил!
– Вот! – положил на ладонь Максимыча красный камешек.
– Годится, – сказал он и сжал кулак, закрыл глаза. – Не смотри на меня.
Но я не мог не смотреть.
Лицо его побледнело. Надулись на лбу жилы. Он все сильнее сжимал веки.
– Не могу, – прошептал Максимыч. – Не вижу. Почему? Не вижу… Но чувствую. – На висках стали собираться капли пота, покатились вниз, как слезы. – Да… Она… Она под землей… Высоко под землей. – Выдохнул, открыл глаза, разжал кулак – камешек с легким стуком упал на стол.
Я подхватил его, он был горячий как уголек, сунул в карман.
– Высоко под землей, – шепотом повторил Максимыч.
– Почему под землей? – закричал я. – Что ты мелешь?
– Не знаю. Откуда мне знать?..