— И все-таки я бы хотел посмотреть личное дело Левыкина!
Через час Данченко принес личное дело техника. Ему пришлось вооружиться терпением. Жилин больше часа изучал документы, сделал для себя несколько заметок и, наконец, захлопнув папку, сказал:
— Вы правы, Максим Фадеевич, документы техник-лейтенанта Левыкина вне подозрений. Могу сообщить вам нечто новое. Получено заключение экспертизы: пуля, предназначавшаяся вам, также отравлена соком семян строфантуса.
XIV
ЛЕНА ОТПРАВЛЯЕТСЯ В ГОРОД…
Летный день кончился, но до конца рабочего дня замполита было еще далеко. Комов сидел у себя в кабинете и составлял план партийно-политической работы, когда в дверь кабинета постучали.
— Войдите! — громко сказал Комов. Увидев в дверях Софью Петровну Устинову, он поднялся и пошел к ней навстречу.
Мать и дочь были похожи, только Леночка унаследовала от отца цвет его волос. У Софьи Петровны было совсем молодое, без морщин лицо. Лишь седина и преждевременная полнота выдавали ее возраст.
— Я знаю, Анатолий Сергеевич, — сказала она, — вы занятой человек, но, если бы вы даже не имели никакого отношения ко всей этой истории, я все равно пришла бы к вам. Вы были другом моего мужа, и я вам доверяю.
Комов взял стул и молча сел рядом с Устиновой.
— Сколько вам лет? — неожиданно спросила она.
— Исполнилось тридцать пять, — сдерживая улыбку, ответил Комов.
— Скажите, Анатолий Сергеевич, быть может, на пути вашего решения лежит разница лет? Вы знаете, Николай был старше меня на одиннадцать лет, но мы были счастливы.
— Да, Софья Петровна, я это знаю. У вас была дружная, хорошая семья, но… Вы говорили с Леной? — скрывая свою тревогу, спросил Комов.
— Пыталась. Знаете, что она мне сказала? «Ах, мама, ты ничего не понимаешь?!» Вечный вопрос — отцы и дети! Все мамы всех времен и народов ничего не понимают. Родители отсталы и консервативны, только их дети являются носителями того нового, что таит в себе наше время…
— Знаете, Софья Петровна, а ведь вы действительно ничего не поняли, — перебил ее Комов. — Вы разговаривали с Леной в лучшем случае как педагог, вы забыли, что были сами молоды и любили. Вот если бы вы поговорили с ней, как подруга с подругой, как женщина, знающая силу любви и горечь разочарования, думаю, что Лена ответила бы вам иначе.
— Я вас, Анатолий Сергеевич, не понимаю. — Устинова была взволнована, и Комов видел, как на ее лице нервно дергалось веко. — О каких разочарованиях говорите вы, человек, который мог бы сделать ее счастливой?
— Представьте себе, что мы с вами, Софья Петровна, случайно встретились на лесной тропе. Внезапно разразилась гроза, и мы укрылись в стоге сена. Какой-то пошляк видел нас и пустил по городку двусмысленную, грязную сплетню. После этого я должен был бы на вас жениться?