— Все еще может измениться, — сердито произнес Рами.
— Ничего измениться уже не может, — убежденно заявил брат Августин. — Не в вашей власти отменить резолюцию ООН. Что сделано, то сделано. Так что лучше вам смириться, иначе будет только хуже.
— Хуже? — повысил голос Вади. — Хуже для кого? Ты же не хочешь сказать, будто у нас нет иного выбора и мы должны смириться с тем, что нас выгонят с нашей земли? Что будет с арабами, живущими в городах и селениях, которые оказались на территории еврейского государства? Или ты хочешь сказать, что мы должны сами покинуть свои дома и свою землю, где похоронены наши предки? Или ты считаешь, что мы должны отдать свой плащ тому, кто украл у нас рубашку, и подставить левую щеку, когда бьют по правой?
— Можешь мне поверить, я на вашей стороне, — ответил брат Августин. — Однако это не мешает мне смотреть на вещи реально. В ваших силах не допустить войны, которая никому ничего не даст, кроме новых страданий. Развязать войну было бы роковой ошибкой.
В словах брата Августина не прозвучало ни тени надежды.
— В таком случае, позволь нам совершить эту ошибку, — бросил Рами, поднялся и направился к двери.
Вади схватил его за плечо, пытаясь задержать.
— Мы с тобой знали, что так и будет, — напомнил он. — Но мы все равно решили провести этот вечер вместе с Изекиилем и Беном. Поверь, мне сейчас так же тошно, как и тебе, но мы не должны терять голову. Монах прав, наши лидеры отказались отправить в ООН своих делегатов, а евреи сумели их убедить, что правда на их стороне.
Рами снова сел. Бен и Изекииль не двинулись с места, а монах вернулся к своим спутникам. В этот вечер все жители Иерусалима, да что там — всей Палестины — плакали в голос: одни от радости, другие — от горя.
— Американцы нас предали, — объявил Мухаммед, радуясь, что хоть кого-то может обвинить в своем разочаровании. Как и многие другие палестинские арабы, он надеялся, что президент Труман пойдет по стопам прежнего президента, Вильсона, который всегда защищал интересы арабов.
— Мы одиноки, отец, как всегда, — ответил Вади, который едва смог дождаться встречи с отцом, чтобы обсудить с ним голосование ООН. — Американцы, как и британцы, отстаивают свои интересы. Так что не стоит оглядываться на других, ожидая, что кто-то захочет нас защитить. Мы должны защищаться сами.
— Юсуф сейчас в доме Омара Салема. Они нас ждут.
— Уже поздно, отец, — Вади чувствовал себя очень уставшим, а завтра ему предстояло рано вставать, чтобы с самого утра быть в школе.
— Ты сам-то веришь, что кто-нибудь сможет уснуть в эту ночь? — усмехнулся Мухаммед.