Наш старый добрый двор (Астахов) - страница 174

Тупость Петцолда раздражала. Неужели в Берлине не смогли подыскать кого-нибудь посообразительней, черт возьми! Или хотя бы помолчаливее…

— Второй взрыв, да будет вам понятно, срежет склон, словно ножом, сомнет штольню и все, что сползет вниз, к самой дороге. Именно второй взрыв исключит само появление у кого бы то ни было идиотской мысли о раскопках. Вы согласны с этим?

— Да, пожалуй… — пробормотал Петцолд.

— Очень рад. Тогда давайте сюда конец кабеля и быстрее в укрытие!..

* * *

В ярком свете аккумуляторных фонарей штрек казался даже уютным. Особенно после двух рюмок шнапса.

И колбаса была великолепной. А сало так и таяло во рту! Нечасто приходится есть такое сало. Может, Гуго Майер и жрет его каждую субботу, но у него отец — владелец аптеки и, говорят, неплохо нажился на спекуляции медикаментами.

— За наших доблестных командиров! — Майер поднял над головой бутылку со шнапсом. Он был уже изрядно пьян. — За победу германского оружия! Хайль!

— Хайль! — грохнул в ответ хор голосов.

— Wir müssen siegen![55]

— Wir müssen siegen! — скандировало вслед за Майером полсотни глоток.

И только Нойнтэ молчал. От выпитого шнапса его мутило, колбаса казалась безвкусной и какой-то липкой.

— Солдаты! — продолжал ораторствовать Майер. — У нас еще целых двадцать девять минут. Этого вполне достаточно для того, чтобы не спеша повесить двух негодяев. Как раз в конце главного штрека, где валяются сейчас эти подонки, дожидаясь своей участи, я видел отличную перекладину под потолком. На ней мы и вздернем их.

— Вздернем!

— Предателя Траубе, — Майер поднял над головой руки, — я повешу сам, вот этими руками! А русского уступаю Нойнтэ. Это ведь он так ловко спеленал его, не так ли, друзья?

— Он! Молодец, Фриц Девятка! Вперед!

Все повалили из штрека.

— А ты чего же? — спросил Фрица Майер.

— Я солдат, а не палач, — ответил Нойнтэ. — Тот русский мог убить меня, но не убил.

— Вот и осел! Значит, ты убьешь его. Марш вперед! Я давно присматриваюсь к тебе, Нойнтэ!

Они были одни в узком проходе, ведущем к главному штреку. Рыжие глаза Майера тускло мерцали в свете фонаря.

— Я никуда не пойду, — сказал Фриц. — Ты свинья и палач! Знай, если убьешь Герберта и этого русского, я проломлю тебе череп.

— Вот как?! — взвизгнул Майер. — Еще один предатель?! Сейчас ты у меня…

Он не договорил, осекся на полуслове. Острый конец ножа ткнулся ему в живот.

— Иди и останови их. — Нойнтэ держал нож крепко; в узком проходе не изловчиться, не выбить его из руки. — Тебе никто не давал права выносить смертные приговоры, Майер. Я предупредил тебя и иду к командиру. Он будет решать, а не ты.