Нож больше не покалывал Майера. Он вытер рукавом взмокший лоб, скользнул по стене к выходу. Фриц шел следом, держа автомат на изготовку.
* * *
— Они идут! — испуганно шепнул Герберт Минасу. — Слышишь, они идут!
— Слышу. Пусть идут... Ты не бойся их! Их нельзя бояться. Стыдно.
— Они убьют нас! Я знаю Майера. Это он нашел у меня листовку...
Привязанные друг к другу, спина к спине, они сидели в самом конце главного штрека, возле сваленных грудой вагонеток. Стянутые телефонными проводами ноги затекли, и любое движение причиняло боль.
Минас чувствовал, как время от времени вздрагивает спина Герберта.
— Нельзя плакать! — сказал он. — Ты же солдат, Герберт!
— Мне страшно…
— И мне страшно. Но плакать нельзя. Они не должны видеть, что кто-то из нас заплакал… Тебе сколько лет?
— Пятнадцать… Почти…
— Ты правда решил перейти к нам? Для этого спрятал листовку?
— Да… Мне очень захотелось домой, когда я услышал того… который говорил от вас. Он немец, и я поверил ему. Он ведь немец?
— Немец. Его зовут Карл Зигль. Запомни, Герберт, это имя, он замечательный человек, Карл Зигль. Его родители были коммунистами. Их казнили ва… — он хотел сказать «ваши», но поправился: — Их казнили гестаповцы.
— В гестапо многих казнили. За измену Германии.
— Ты так думаешь?
— Я не знаю. Нам так говорили.
В глубине главного штрека послышались крики, смех и ругательства. По своду метнулся голубой луч света.
— Они идут! Они идут за нами!
— Пусть идут, Герберт. Не бойся, мы же вместе…
Потом раздался крик Майера:
— Эй там! Стойте! Назад, ко мне! Быстро!
Идущие остановились, недоуменно затоптались на месте.
— Кому сказал, сюда?! Что вы там застыли?..
Когда они подошли, Майер построил их, повел обратно в штрек, где были сложены ящики.
— Наверное, есть еще колбаса или остался шнапс, — сказал кто-то из идущих сзади.
Но Майер не принял шутку; он мрачно шагал впереди, держась за ствол висящего на шее автомата.
— Солдаты! — сказал он торжественно после того, как все расселись в узком и длинном, словно пенал, штреке. — Небезызвестный вам Фриц Нойнтэ только что совершил предательский поступок. Угрожая мне, вашему отрядному фюреру, оружием, он потребовал сохранить жизни врагам Германии. Сейчас Нойнтэ, нарушив приказ, отправился якобы к командиру. На самом деле он трусливо дезертировал.
— Как дезертировал?!
— Фриц Нойнтэ, кавалер Железного креста, струсил?!
— Прибить его как собаку!..
— Солдаты! — Майер вскочил на ящик из-под продуктов. — Я призываю вас к действию. Пять человек во главе с тобой, Тимман, должны настичь его и вернуть сюда. Далеко ему не уйти. Я остаюсь здесь, как мне было приказано. Потом будет суд. Мы сорвем с Фрица Нойнтэ Железный крест, которого он больше недостоин, и повесим этого ублюдка вместе с теми двумя. Перекладина достаточно длинная, места хватит для всех трусов и отступников…