— Вот видишь, — кто уводит разговор в сторону? Понял теперь? Ты смотри, куда поворачивает, как только услышит не то, что ему хочется. Это же бессмысленно, Серхио, ты теперь сам убедился, с этим человеком разговаривать невозможно, невозможно… Никакого толку. Скажи ты, Нинета, ну как так можно… — Она поворачивалась то к деверю, то к невестке. — В доме четверо детей… А я одна…
— Послушай, Фелипе, Петра права, — сказала Нинета. — Надо хоть немножко позаботиться о будущем. Купи ты новый автомобиль. Сам потом будешь доволен, разве плохо иметь…
Тут заговорила Фелисита:
— Не плачь, мама, почему ты плачешь…
Но Петра уже вытерла покрасневшие глаза платком и подняла голову:
— Я не плачу, дочка! Что мне оплакивать. Ведь твой отец… А, ладно, все так… — И отвернулась, посмотрела в глубь сада.
— Успокойся, ради бога, — тихо сказал Серхио.
Оканья ерзал на стуле, он явно приуныл. Нинета взяла руку невестки в свои ладони и поглаживала ее.
Из дома вышел дон Марсиаль. Легким кивком поздоровался с сидевшими за столиком. Дети Оканьи ползали по земле, подбирая шайбы.
— Знаешь, я у папы правая рука! — сказала Петрита, обнимая колени Хустины.
Хустина рассмеялась:
— Кто тебе это сказал?
— Мой папа.
Дон Марсиаль обнял Кармело за плечи и потащил к дому. Проходя мимо Хустины, он на мгновение задержался и тоном заговорщика сказал вполголоса:
— А там твой жених пришел…
Хустина бросила быстрый взгляд на дверь, ведущую в дом.
— Ну и пусть подождет, — ответила она.
Фелипе Оканья играл пустой рюмкой, переворачивая ее вверх дном. Погасил сигару о ножку стула, Асуфре рычал, прыгал, приседал, приглашая детей Оканьи побегать, но те не обращали на него внимания. Наконец пес положил передние лапы на голую спину Амадео.
— Ах ты со-о-бака!
Пес бросился бежать, оба брата — за ним. Петрита затопала ножками, цепляясь за юбку Хустины, и испуганно сказала:
— Возьми меня на ручки…
Хустина подняла ее, и девочка с высоты смотрела, как ее братья носятся по саду. Петрита смеялась, вертела головой и выглядывала то из-за одного плеча Хустины, то из-за другого, наслаждаясь беготней, увертками и прыжками Асуфре, игравшего с Хуанито и Амадео.
— Ты меня головой боднешь, детка.
Серхио сказал:
— Ну что ж, день получился неплохой. И этот навес, хоть и кажется не очень густым, от солнца защищает.
Никто ему не ответил. Нинета потрогала подол юбки своей невестки.
— Ты сама скроила эту юбку?
— Да, да.
— Как славно получилось!
Мясник Клаудио бросал шайбы, собака и дети мешали ему.
— Эй, позови-ка свою собаку. Ты что, хочешь сбить мне прицел?
— Асуфре! Ко мне! Ко мне, Асуфре! — крикнул Чамарис.