— Не скажу, сюрприз.
Пять мадридцев, которые пришли еще засветло, сидели за столиком напротив, возле курятника. Петра посмотрела на часы.
— Ох эти дети, что за дети… Пора бы уж.
Серхио повернул свой стул так, чтобы видеть середину сада, где начинались танцы.
— Сейчас придут.
— И мой-то хорош! Должно быть, хлещет там вино…
— А нам еще нужно растопить плиту и приготовить ужин, — рассудительно сказала Фелисита, поддерживая мать.
— Ну конечно! Никто ни о чем не думает! — отозвалась Петра.
Все четверо смотрели на патефон и на ребят, сидевших с Мигелем и Сакариасом.
— Дай ты своей семье хоть немножко свободы, Петра.
Луч солнца, который прилег на неприкрытую зеленью стену, между столиком семьи Оканьи и столиком пяти мадридцев, становился все тоньше и наконец совсем исчез, и весь сад погрузился в тень. Над наружной стеной появилась голова Хуанито. Заиграла музыка.
— Ку-ку, мама! Мамочка, посмотри, где я!
Звучал знаменитый пасодобль «Канарские острова».
— Хуанито!.. Это что такое, спустись немедленно! Сейчас же идите все сюда! Быстро!
Голова Хуанито исчезла.
— Господи! Ну что за разбойники!
Рикардо пошел танцевать с девушкой в черном. В углу Фернандо смеялся, сидя рядом с Марияйо; она вовсю кокетничала, играя своими китайскими глазами.
— Ну и девчонка! — сказал Фернандо. — У тебя такие глаза, детка, каждый в отдельности — целый фильм. Двойная программа, да еще на беспрерывном сеансе. Потанцуем?
Марияйо, смеясь, согласилась.
— Эй, пропусти-ка нас.
Сакариас пододвинул к столу свой стул, и они прошли за ним, задевая спинами листья жимолости. Появился Маурисио с подносом.
— Поставьте сюда, пожалуйста.
— Ого! — сказал Маурисио. — На этот раз вы приехали во всеоружии.
Он снимал с подноса стаканы, беря их сразу по четыре в обе руки, и ставил на стол.
— Простите, что вы сказали?
— С музыкой приехали, — кивнул Маурисио в сторону патефона.
— А-а, да, — ответил Самуэль. — Скажите, а плату вы берете за то, что здесь танцуют?
Маурисио, уже направившийся было к дому, обернулся к нему, держа поднос в руке.
— Брать плату?.. — спросил он. — Вот те на! За что же я могу брать? За пыль, которую вы поднимаете? Ну ты скажи, а ведь неплохо можно заработать!.. — И ушел в дом.
— Не такой уж глупый был вопрос, — сказал Самуэль, оглянувшись на своих. — Если рассудить…
— Конечно.
В центре сада смеялась Марияйо. Мигель наполнил стакан, залпом выпил его и пошел танцевать со своей невестой. Владелец патефона не отходил от своего сокровища.
— Оставь ты его, Лукас, — сказала ему одна из девушек. — Он уже сам играет.
Парень поднял голову и подошел к столу. Сакариас наполнял стаканы.