Цветные литографии, висевшие на задней стене, потемнели, расплылись.
— Папа, поедем домой.
— Сейчас, сынок, скажи маме, что я иду. Налей всем, Маурисио. Прощальную. Скажи, я сейчас…
Из-за столика, где сидели пятеро, вышли танцевать две пары. Фернандо заметил:
— А эти почему вылезли танцевать под нашу музыку?
— Оставь их, — сказала Мели. — Тебе-то какая разница?
— Это нахальство.
— По-твоему, им надо было попросить у тебя разрешения?
Сидя за столом, Сакариас не спускал с нее глаз. На патефоне все крутилась пластинка со знакомым с давних времен голосом Гарделя.
Нинете очень хотелось, чтобы Серхио потанцевал с ней.
— Но послушай, дорогая, мы уже вышли из того возраста, когда танцуют. И кроме того, Петра торопится.
— Ну, если только из-за этого… — заявила Петра. — Как мы собираемся, так вам хватит времени протанцевать хоть ригодон. Ну что, сынок? Что он тебе сказал?
— Сказал, сейчас придет.
Шоссе и голос нищего остались позади. Сантос, пригнувшись, крутил педали, а щекой прижимался к щеке Кармен.
— Ну и что, тебе страшно?
— Не очень, — улыбнулась она и потерлась лицом о его подбородок. — С тобой мне все равно, где мы. Даже если б в реке очутились.
Дорога шла теперь мимо садов на окраине Кослады. Черные деревья на красном фоне заката. Кослада осталась позади.
— Плохо дело, куда-то он пропал, — сказал Тито.
— Ну и пусть. Не беспокойся.
— А я беспокоюсь. Мне жалко, что он от нас отделился.
Он почувствовал руку Луситы на своей руке. Она сказала:
— Ничего особенного не случилось, все будет в порядке, Обойдемся и без него. Или нет?
— Но мы же были вместе, втроем.
— А теперь мы вдвоем. Меньше народа — больше кислорода, ты с этим согласен?
— Больше кислорода? А мне, знаешь, как-то душно. Я столько выпил, что еще не продышался.
— И я тоже, — засмеялась она. Приблизила к нему свое лицо и добавила: — Мне весело, понимаешь? — Глаза ее блестели. — Оставь Дани в покое: если ему хочется поспать, пусть его. Он же сказал, что мы ему мешаем. Слушай, Тито.
— Что?
В дымке, опустившейся на лощину, показалась колокольня Викальваро, потом — труба цементного завода в Вальдеррибасе. На всем лежала копоть. Велосипед бесшумно катился по пыльной дороге, только через равные промежутки поскрипывала цепь. Кармен чувствовала на своей щеке дыхание Сантоса. Им пришлось спешиться, чтобы перейти через рельсы железной дороги на Арганду. В поле кого-то звали.
— Помоги-ка мне, Кармела.
Вдвоем втащили велосипед на насыпь. Наверху остановились.
— Поцелуй меня.
Прямо перед ними, совсем близко, вздымалась глыба Альмодовара, пустынного темного плоскогорья, черневшего на фоне зеленоватого на западе неба.