.
— Ну-ну, не рассказывай мне сказки. Это уж совсем из другой оперы. Незачем мне подцеплять богача.
— Я только советую.
— Спасибо, обойдусь и так. И брось эту тему, если не хочешь со мной поссориться.
— Я пошутил. Что я — сам не понимаю? Но с твоим-то личиком…
— Ну, знаешь что, я же тебе сказала.
— Что это вы, уже ссоритесь? — сказала Мария Луиса. — Скоро же!
— Ну да, — ответила Марияйо, — ты бы послушала, что тут плетет этот тип! — И она взглянула на Фернандо, слегка улыбнувшись. — Мыльные пузыри пускает!
— Ты — ангел! — сказал Фернандо.
Остальные приставали к Лолите, чтобы она станцевала.
— Поздно уже!
— Да хватит еще времени.
— А что, она умеет танцевать?
— Она-то? Огонь, сам увидишь!
— Ну давай, Лолита, твой номер. Чтоб закончить праздник как положено! Пусть посмотрят.
— Пускай про тебя узнают и в Легаспи, детка! Быстренько на сцену!
— А где ей танцевать?
— Надо попросить ее как следует.
Все захлопали в ладоши, и Лолита залпом допила вино. «Ну ладно, посмотрим, что получится!» Раскрасневшись, она влезла на стол, приказала убрать стаканы и бутылки: «Уберите все из-под ног!»
— Давай! Вот это девчонка!
Очистили стол. Все смотрели на Лоли, она показала им, в каком темпе хлопать в ладоши, попробовала ногой, не качается ли стол.
— Вот это девчонка, а остальное — ерунда!
Теперь все хлопали в лад. Лоли оглядела парней, протянула руку Рикардо. «Поднимайся сюда!» Тот не захотел:
— Да я не сумею…
— Тут нечего уметь! — настаивала девушка. — Залезай, не ломайся!
— Говорю тебе, не могу, моя радость, я сегодня уже достаточно потрудился.
— Ну как вы, мужчины, боитесь опростоволоситься, это же надо!
Федерико вызвался заменить Рикардо: «А я не подойду?» Его товарищи помогли ему взобраться на стол.
— Давай с этим!
— Федерико не подведет, поверь моему слову!
Лолита повернулась лицом к Федерико и снова задала темп хлопающим в ладоши. Когда хлопки стали дружными, она начала танец. От ударов ее каблучков по доскам стола в лица зрителей летела пыль. Федерико двигался в такт, принимая нужные позы, головой он задевал побеги жимолости, вившейся по проволоке, и волосы его растрепались. Две огромные тени дергались на кирпичной стене дома, возле окна Хустины, доставая головами до крыши. Потом Лолите помешали туфельки, и она, не прекращая танца, скинула их одну за другой на землю. «Гениально!» Теперь она танцевала босиком. Эхо хлопков отражалось от стен, от бронзовой лягушки, патефона и пустых столиков. В центре сада плясала под навесом лампочка в покрытом пылью «тюльпане», потому что провода качались от сотрясения навеса, и все тени в саду тоже плясали. Босые ступни Лолиты ступали в разлитое на столе вино, черная юбка разлеталась веером, едва не задевая лица зрителей и открывая на мгновение ее белые ноги и красный купальник. Вдруг она поскользнулась, попав ногой в смоченную вином грязь, и полетела, тяжело дыша и смеясь, но Мигель и Сакариас успели подхватить ее на руки. Она хохотала так, что не могла даже встать, и заявила, что не ступит на землю босыми ногами, потому что галька будет щекотать ей пятки, а она и так умирает со смеху.