— Как вы сказали, где они?
— В кафе по ту сторону шоссе, знаете?
— Да, да, у Маурисио. — Жандарм задумался, вытащил часы. — Ладно, идите, но только быстренько, туда и обратно, поняли? — И показал на часы: — Пятнадцать минут я вам даю на оба конца, не опоздайте, а то, может, вдруг сеньор следователь приедет, а вас еще не будет. Договорились?
— Не беспокойтесь.
— Тогда идите. Быстро!
Даниэль повернулся и пошел к мостику. Тито, уже одетый, лег на бок, подперев голову рукой. Студенты курили, стоя на берегу и глядя на огни, отраженные в воде.
Владелец губной гармоники спросил:
— А каким транспортом мы сможем вернуться в Мадрид?
— Боюсь, что никаким, когда окончится вся эта процедура.
Рафаэль поднес часы к глазам, повернув руку к свету.
— Четверть одиннадцатого, — сказал он, — до последнего поезда осталось пятьдесят минут. Этим придется очень уж торопиться, чтобы отпустить нас вовремя на поезд.
— Не попадем, — сказал студент-медик.
— Ну так вот: либо ночевать в поселке, либо топать на своих двоих, третьего не дано.
— Пешком? Ну, ты даешь.
— А сколько по шоссе?
— Семнадцать километров.
— Не так уж много. От силы три часа ходьбы.
— Да еще при луне, — сказал студент-медик, оборачиваясь, чтобы взглянуть на нее, — по ночному холодку прекрасно можно дойти.
— Допустим, тут все кончится к двенадцати — в три дома.
— Я вообще не понимаю, Хосе Мариа, — сказал Рафаэль, — почему бы тебе не уехать. Тебе ведь не нужно давать показания. Дурака сваляешь, если не пойдешь на поезд.
— Я остаюсь с вами. Вместе приехали, значит, всем должно быть одинаково.
— Ну, как знаешь, твое дело. Мы не обидимся, если ты уедешь.
Паулина и Себастьян уже оделись и сели рядом с Тито. Себастьян прижался лицом к коленям, Паулина склонила голову ему на плечо.
Хосе Мариа сказал:
— Вот что надо, так это предупредить домашних. Кому-нибудь из нас позвонить домой, а там пусть предупредят остальных, как вы думаете?
— Ну вот ты это и сделай, ты свободен. Жандарм только что ходил звонить. Спроси у него, откуда можно.
— Я спрошу. Должно быть, в каком-нибудь из этих павильонов.
— Наверно. Ты все номера помнишь?
— Не трудитесь звонить ко мне в пансион, не надо, — сказал тот, у которого были мокрые брюки. — Не думаю, что кого-нибудь обеспокоит мое отсутствие.
— Хорошо. А какой твой номер, Луис?
— Мой? Двадцать три, сорок два, шестьдесят пять.
Хосе Мариа отошел, твердя про себя номер телефона. Вскоре они увидели, как он разговаривает с жандармами, — тот, что постарше, давал ему пояснения, указывая рукой.
Луна стояла уже высоко над равниной, и по ту сторону плотины, внизу, блестела извилистая лента Харамы, временами прячась меж холмами и снова появляясь, становясь все тоньше к югу, пока не терялась вдали, за последними холмами у горизонта.